Познакомьтесь...

Немного не в тему дневника, но с другой стороны, может, больше в тему, чем кажется.

Познакомьтесь с Яуррохом Интуулчатеном - лучшим моим созданием, я считаю.

Мир, в котором он живет, называется Наири. Мне вообще плевать на миротворчество, и Наири я придумала с единственной целью - надо же Яурроху где-то жить. В принципе, это довольно стандартный AD&D-шный мир, правда, с несколькими характерными чертами. Что касается Подземелий, то они являются структурным аналогом ФР-овских (Коралис - Мензоберранзан, родной город Яурроха - Шед Насад, Паарсетт - торговый город, не помню названия), а пантеон дроу просто тот же, т.к. по Complete Demihuman (или как там назывался этот рулбук) во всех мирах у демихуманских рас пантеоны одни и те же. Что меня предельно устраивает.

Как родился Яуррох? Как всегда все лучшее у меня, родился он из чувства противоречия. Я решила доказать, что может существовать эвильный персонаж, который вполне в состоянии функционально взаимодействовать с "гудным" социумом. К тому времени подвернулось описание Ваерауна, дровийского бога мужчин и воров, и я протащилась с идеи его жреца.

Еще мне понравилось создать персонажа, в жизни которого нет и не может быть романтических взаимоотношений. В свое время любимым вопросом читательниц было "Когда же Яуррох влюбится?" Никогда. Возможно, странно, что такого мужчину придумала женщина, но тем не менее.

Яуррох NE, т.к. следует основному девизу Ваерауна, определяющему этот элайнмент - "Цель оправдывает средства". Его беспринципность доходит до того, что он начинает казаться принципиальным даже паладинам. Тем горше оказывается их разочарование.

Тексты... писались больше 10 лет назад, и перечитывая их, я нахожу в них многовато пафоса. Сейчас я переписала бы их по-другому, но что есть, то есть. В конце концов, многие их знают и любят такими, какие они есть.

Огорчает меня одно: что за все эти годы никто так и не нарисовал Яурроха.

Рассказы о Яуррохе можно прочесть здесь: templelibrary.by.ru/yaurroch.html .

Первым написанным рассказом был "Дракон для архимага", моим любимым был и остается "Именем тебя назову".

---

Неожиданное

Не отстает от меня идея не то альтернативки, не то кроссовера, не то вообще самостоятельной истории.

Как ни странно, Рейстлину очень сильно могло бы помочь, если бы в компании им. Таниса был вор. К сожалению, вора там не было, был кендер, а это не одно и то же.

Как человек, в свое время походивший в AD&D вором и ценящий этот класс (мой самый любимый персонаж - жрец бога воров), я понимаю, что вор сильно оценил бы Рейстлина.

В чем была у Рейстлина проблема с самооценкой: он всю жизнь провел среди людей, которые в мужчинах ценят прежде всего силу, здоровье и выносливость. Как бы Рейстлин ни оттачивал свои сильные стороны - быстрый ум и ловкость, они все равно казались ему какими-то неполноценными преимуществами, потому что среди селян, ремесленников и торговцев эти качества сами по себе считаются второго сорта.

С интеллигенцией на Кринне напряг - считай, одни Эстетики да маги, Эстетики для Рейстлина слишком инертны, а маги... мы все знаем, как он хотел попасть в их общество, и как у него это не получилось.

В компании им. Таниса Рейстлина, простите, заплевали. Среди наемников Рейстлину удалось получить уважение - эти люди ценят тех, кто сражается рядом с ними и перевязывает раненых после боя, вне зависимости от характера, внешности и сильных сторон. Черт с ним, что уважение было холодным, важно, что оно было. А вот танисова компашка проявила поразительную злобность. Не знаю, обратил ли кто-нибудь внимание, что Рейстлин никогда не начинал рассыпать свои колючки первым - он это делал только в ответ на что-нибудь, ранившее его самолюбие, а концентрация этого почему-то в Танисовой компашке превосходила все, что Рейстлин когда-либо видел, по-моему даже школу Теобальда. Его терпели - в основном ради Карамона, несмотря на то, что магия Рейстлина не раз вытаскивала компанию из задницы - но не уважали. Рейстлин по-человечески тянулся к Танису, но даже всех понимающий Танис его оттолкнул. И вот как хотите, а я искренне считаю, что в почернении Рейстлина вина Таниса и ко не меньшая, чем Фистандантилуса и Пар-Салиана, вместе взятых.

Понятно, что в компашке был Карамон, но мы все знаем, что забота и любовь Карамона не смягчали боль Рейстлина от общего неприятия, а, наоборот, усиливали.

А вот среди воров сила ценится куда меньше, чем быстро соображающие мозги и ловкость. Конечно, в воровских гильдиях есть громилы, но они пользуются куда меньшим уважением, чем не слишком сильные физически, но сообразительные и ловкие люди. Будь в компании Таниса вор - настоящий вор, а не кендер, который фактически не отдает себе отчета в собственных действиях - они с Рейстлином могли бы отлично сработаться. Кроме того, воры не особо одержимы высокими моральными требованиями к окружающим, поэтому темная сторона души Рейстлина для вора вообще не была бы проблемой, он бы вообще не понял, к чему тут претензии-то предъявляют. Короче, из вора для Рейстлина вышел бы отличный друг. Или возлюбленная, если девушка.

Правда, как я ни прикидываю, это привело бы к противостоянию Рейстлина и вора с остальной компанией. В основном из-за Стурма, который не стал бы сдерживать язык в адрес двух "созданий тьмы". В результате, есть у меня ощущение, компашка раскололась бы - в одной группе Рейстлин, этот гипотетический вор, Карамон и, возможно, Тас, в другой все остальные. И, вероятно, это было бы хорошо. Пусть граждане, одержимые белоперчаточностью своей души, остаются в своем клубе, а функционалы организовали бы свой. В конце концов, компашка все равно разделилась на две, и ничего.

А уж если бы Рейстлин попал в воровскую гильдию, его бы там вообще очень быстро начали бы на руках носить. То есть сначала, конечно, повыпендривались бы в его адрес, но Рейстлину не привыкать, а воры - такие люди, которые функциональность ценят выше любого самолюбия. Если, конечно, нет клинического случая в лице больного на голову главы гильдии, но такие обычно долго не живут. Конечно, Рейстлин "не так воспитан", чтобы якшаться с ворами, но с другой стороны, с его функциональностью и беспринципностью, я думаю, он легко приспособился бы - уважение и принятие для него важнее социального статуса.

Кстати, какие-то дела с ворами у него определенно были - в ДЛП он, появившись в гильдии, показывает воровской знак, а это штука весьма тайная и известная только своим. Интересно, откуда он его знает?

Но как бы то ни было, очень хочется рассмотреть такой вариант развития событий, как "вор в компашке", или "Рейстлин попадает в воровскую гильдию", или просто создать аналогичного мага в другом мире и с другим именем и подружить с ворами. Блин-компот, а ведь у меня даже есть под такого персонажа готовая разработка - тот самый мир, где живет и действует вышеупомянутый жрец воров.

@темы: мысли

---

Маргарет Уэйс, Дон Перрин. Демоны разума

А вот еще один отличный рассказ.

Карамон-то, оказывается, психолог!

Маргарет Уэйс, Дон Перрин. Демоны разума. Перевод не мой

Маргарет Уэйс, Дон Перрин

Демоны разума

Перевод А.Альбинского

Взято с tululu.ru/read19400/120/


Посуда ударилась об пол - тарелки треснули, кружки разбились вдребезги, - эти звуки напоминали последний тревожный сигнал перед бурей.

Шум привел в себя разомлевшего на солнце Карамона - тот дернулся и с размаху ударился головой о нависающую полку. Задумчиво потирая голову, он гневно уставился на стойку, когда мимо пронеслась Тика, одарив его ВЗГЛЯДОМ.

Карамон всегда думал о ее взгляде как о ВЗГЛЯДЕ - именно так, написанном заглавными буквами. Теперь он часто удостаивался таких ВЗГЛЯДОВ. ВЗГЛЯД был очень красноречив и выражал следующее:

«Попробуй скажи хоть слово, Карамон! Хоть слово!»

Карамон бился с гоблинами, хобгоблинами, драконидами, драконами и несчетным числом воров, разбойников и злых жрецов. Но он знал, что лучше подчиниться ВЗГЛЯДУ, ведь он нежно любил жену. Если бы его попросили назвать самую прекрасную, мудрую и храбрую женщину на Кринне, он назвал бы Тику Вайлан Маджере. Немедленно и без сомнений.

В ее рыжие волосы уже прокралась седина, а прежде смеющееся лицо испещрили морщины - следы многих горестей и слез. Оба сражалась бок о бок с ним за возвращение Богов на Кринн, оставалась с ним, когда Боги покинули мир. Карамон и Тика потеряли на той войне двух нежно любимых сыновей, присутствовали на похоронах двух лучших друзей. Любовь давала им силы и утешала в горе. Карамон был благодарен ей за то, что в ужасные дни, когда он медленно погибал от «гномьей водки», Тика смогла вырвать его из объятий крепкого пойла.

Карамон знал, что мир без Тики - не то место, где он собирается жить, но, получая очередной ВЗГЛЯД, всякий раз жалел, что мир не может распахнуть пасть и в один миг проглотить его.

Карамон прикусил язык и пошел за шваброй, чтобы вытереть разлитый эль.

– Вот так, Джасар, - донесся с куши голос Тики, - попробуй взяться по-другому… Это всего лишь несколько разбитых тарелок и пара кружек пива…

Карамон мысленно застонал - он знал, каким образам Тика ведет счет. «Всего лишь» означает пятнадцать или двадцать, а то и больше. Ему и в голову не приходило, как официантка может быта такой неуклюжей. Но он молчал до самой ночи, когда двери гостиницы закрылись за последим клиентом и пришла пора ложиться спать.

Карамон сидел на кровати в стаскивал сапоги, Тика устроилась перед зеркалом, расчесывая волосы, как всегда делала веред сном. Ровно сто движений расческой. Силач ощутил прилив смелости, увидев, что жена расположилась к. нему спиной.

– Я знаю, ты ее любишь, дорогая… Но мне кажется, пора уволить Джасар…

Карамон забыл про зеркало. Он обнаружил это слишком поздно, поняв, что ВЗГЛЯД работает одинаково хорошо и через отражение.

Отскочив от зеркала, ВЗГЛЯД ударил его прямо между глаз.

– Она еще слишком мало времени провела у нас. Ей надо научиться большему. Подносы большие и неудобные, их тяжело ухватить и сбалансировать. А, кроме того, у нее неприятности дома и она расстроена. - Тика расчесывала волосы с такой силой, что они потрескивали.

Карамон робко выдохнул.

Если Тика начала оправдываться, значит, он в безопасности. А ВЗГЛЯД просто сработал по привычке. Но осторожность не помешает.

– Она уже работает три месяца, дорогая… - Он произнес эти слова мягко, чтобы сделать их наблюдением, а не аргументом в споре. - И сначала неплохо зарекомендовала себя, не то чтобы очень здорово, но терпимо… Но с течением времени ничего не поменялось, наверное, даже стало хуже! Клиенты жалуются, что Джасар путает заказы или не приносит их вовсе. Она стала нервной, как кендер в заключении! И это пятый поднос с тарелками, который она уронила на этой неделе. Я еще согласен менять их раз в неделю, а теперь не могу видеть улыбки гончара, когда тот встречает меня в своей лавке. Да он уже планирует построить себе новый дом! Мы теряем клиентов, мы теряем деньги… Мне жаль, Тика, Джасар хорошая девочка, но мы больше не можем позволить себе ее содержание…

Он приготовился пригнуться, как только ВЗГЛЯД начнет свой путь, но Тика лишь вздохнула, отложила расческу - всего после семидесяти девяти движений! - и повернулась к Карамону, ласково глядя на него:

– Это четвертая работа, которую она меняет за год. Если я прогоню ее, они с мужем будут голодать.

– А что муж? - спросил силач. - Почему он ей не помогает? Если подумать, что-то не припомню, чтобы видел его…

– А ты сходи в «Корыто», - бросила Тика.

– Так вот в чем дело… - Карамон сразу стал серьезным. Он сам одно время проводил в «Корыте» по многу часов, когда пристрастился к «гномьей водке».

– Он калека, потерял на войне руку, - добавила жена.

– Наши сыновья потеряли больше, - спокойно заметил муж, - они отдали жизни… А этому парню повезло.

– Он, кажется, так не думает. В любом случае, именно поэтому голова Джасар занята совсем другими делами, а не работой. Она переживает за него, волнуется. Я знаю, каково ей сейчас, Карамон, со мной было так же, когда ты пил. Но, по крайней мере, ты не делал…

Она замолчала.

– Не делал чего? - Карамон нахмурился. - Он ее бьет, что ли?

– И всегда говорит потом, что сожалеет… Но, это не наше дело, Карамон!

– Да уж! - Силач вскочил и сжал огромные кулаки. - Я пропишу ему любимого лекарства, пусть узнает, каково оно на вкус. Нет большего труса среди мужчин, чем тот, который поднимает руку на женщину!

– Карамон, не надо! Пожалуйста! - Тик вскочила и успокаивающе положила руки на плечи мужа. - Ты сделаешь только хуже.

– Ладно… - Карамон погладил растрепавшиеся волосы жены. - Я не буду груб с ним настолько, насколько хотел. Но я должен с ним хотя бы поговорить, мне-то известно, что происходит, когда голова по уши в бутылке.

– Так Джасар останется? - Тика сжалась, как птенец, на широкой груди мужа.

– Пусть, - вздохнул Карамон. - А этот гончар может строить себе новый дом…

На следующий день Карамон снял передник н, аккуратно повесив его на стойку, покинул гостиницу.

Он шагал по дощатым настилам - ведь Утеха была выстроена на гигантских валлинах, и здания связывали висячие мосты и длинные переходы. Люди подходили к нему обменяться рукопожатиями и перекинуться парой фраз, дети просились прокатиться на его широких плечах, а коты терлись у мощных ног.

Скромный по натуре Карамон всегда удивлялся повышенному вниманию к себе, но получал от этого искреннее удовольствие. Когда он смотрелся в зеркало Тики, то видел здоровенного мужчину средних лет (не жирного, а именно здоровенного) с широким лицом и начавшим появляться вторым подбородком и абсолютно не понимал, что в нем такого особенного. Чего он не мог заметить, так это открытости и честности собственного взгляда, который, казалось, говорит: «Я перенес множество страданий, но, несмотря на это, нахожу радость в каждом восходе и солнечном луче».

Теперь Карамон Маджере был одним из самых уважаемых и любимых людей в Утехе. Но так было не всегда - еще недавно он вызывал отвращение, валяясь пьяный под ногами прохожих и обливаясь жалостливыми слезами. Дети шарахались от него, а люди показывали пальцами. Он не любил себя тогда и не был удивлен, что его никто не любит.

Размышляя о подобных вещах, Карамон направлялся к дому Джасар Латхаузер, расположенному в старой, почти заброшенной части Утехи. Здесь селились в основном бродяги, проходимцы и подозрительные личности. Здания лепились к стволам, гнилые и почерневшие, готовые рухнуть в одно мгновение. Карамон не раз предлагал, чтобы их снесли, а потом построили новые в безопасном месте. Глядя на них, он сделал пометку в уме снова поднять этот вопрос на следующем собрании городского совета.

Он нашел нужный дом, который выглядел чуть крепче других, и постучал в дверь.

Никакого ответа, хотя муж Джасар явно был дома. Из щели явственно пахло «гномьей водкой». Вероятно, дрыхнет после вчерашнего. Карамон забарабанил сильнее, но потом понял, что этот способ не поможет, у него самого в голове после пьянки гномы стучали не умолкая. Человек просто не разберет новых звуков.

Дверь была не заперта, даже не имела замка, и Карамон распахнул ее. В нос немедленно ударил запах водки и рвоты, заставив его сморщиться. В единственной комнате лачуги на кровати лицом вниз прямо в одежде лежал человек. Даже солнце, заглядывающее в окно, казалось смущенным, поэтому лучи падали только на ножку кровати, не касаясь спящего.

Карамон развернулся на пятках и отправился к ближайшему колодцу, наполнил ведро ледяной водой, вернулся в дом и опрокинул его над человеком, заставив того подскочить и изумленно захлопать глазами, сплевывая воду и отфыркиваясь.

– Ах ты, гадина! Соображаешь, что делаешь?! - Близорукий, он не мог разглядеть, кто перед ним, и принял Карамона за жену, поэтому замахнулся на него левым кулаком, потому что правого не было - рукав просторной рубашки болтался. - Ты же знаешь; что лучше не будить меня…

– Я не твоя жена! - От раскатов баса Карамона задребезжали треснувшие стекла. - Но можешь попробовать свой удар на мне, Джемел Латхаузер. Только предупреждаю - затем мне придется ответить…

Пораженный мужчина сощурил глаза и нахмурился:

– Что за ерунда… парень… что ты здесь делаешь… запутался…

– Меня зовут Карамон Маджере, а твоя жена работает на меня. Поэтому я и пришел.

– Она сказала, что я ее бью? Проклятая лгунья! В любом случае это не ваше дело…

Джемел встал и покачнулся. Он был грязен и небрит, одежда пестрела заплатами. Но когда-то он был видным парнем, на теле еще виднелись мускулы, хотя над поясом уже нависало брюшко любителя эля. На лице, теперь опухшем и оплывшем, еще выделялся решительный подбородок. И, даже назвав жену лгуньей, он отвел глаза - видимо, прекрасно понимая, во что превратился.

– Твоя жена любит тебя, - начал Карамон.

– Ничего подобного! - зарычал Джемел сквозь похмельный туман. - Она лишь жалеет меня из-за этого… - Он потряс пустым рукавом. - Мне было бы лучше без нее, но она упрямо висит на моей шее…

– Может, стоит избить ее еще пару раз, и тогда наверняка избавишься,- проговорил Карамон.- Послушай, Джемел, я знаю, каково тебе сейчас.

– Откуда тебе знать! - закричал Джемел с такой болью, что Карамон поразился. - Проклятье! У тебе есть обе руки! Как, во имя Богов, ты можешь знать, что я чувствую?! Убирайся вон, ублюдок!

Джемел схватил Карамона за рубашку, словно был способен вытолкать силача наружу. Тот одним движением освободился от его дрожащей руки.

– И все же послушай… - терпеливо начал он.

– Нет, сам слушай! - Джемел изо всех сил пнул Карамона в живот, отчего силач согнулся и отступил на шаг, - Убирайся! Занимайся собственными делами!

Карамон перевел дыхание:

– Ты только что сделал это дело моим…

Он бросился на Джемела. Хоть и с одной рукой, Джемел был значительно моложе, а кроме того, в армии его явно учили драться без оружия. Но Карамон быстро уложил его на лопатки и уже занес кулак для последнего удара, когда увидел слезы на лице противника.

Силач удивленно опустил руку:

– В чем дело?

– Ну, бей же! Бей! Покончи со мной! Бей! - Джемел уже откровенно рыдал, сотрясаясь и всхлипывая.

Карамон ошеломленно поднялся, не зная, что делать с человеком, который ведет себя как ребенок. Он нерешительно потрепал его по плечу, и муж Джасар скривился.

– Моя рука! - сипло закричал Джемел. - Она болит! Как она болит. Я никак не могу унять эту боль!

– Я слишком сильно на тебя навалился, мне очень жаль… - виновато протянул Карамон.

– Да не левая, - сказал Джемел, медленно поднимаясь.

- Правая, та, которой я всегда держал меч… Она до сих пор сжимает клинок и ноет так сильно, что я никак не могу ослабить боль…

Карамон безучастно посмотрел на Джемела:

– Но у тебя нет правой руки.

- Могу поклясться, со зрением у тебя все в порядке! - Джемел негодующе посмотрел на него. - Но она продолжает беспокоить меня… Я чувствую ее день и ночь, никак не могу выпустить проклятый меч! Не могу спать. Не могу работать. Скоро я сойду с ума… Я бы обрубил ее, если бы за меня уже не постарались…

Про себя Карамон уже решил, что Джемел свихнулся, и подумал, что это не самый плохой вариант для парня.

– Так ты пьешь… гм… чтобы ослабить боль?

– Ха! - Джемел горько усмехнулся. - Думаешь, помогает? Ничего подобного. Я чувствую боль, сколько бы ни выпил… Но потом я могу уснуть…

– Это не сон, а пьяное забвение. Как ты потерялруку?

– Тебе какое дело? - Джемел снова стал угрюмым. - Так получилось…

Карамон некоторое время размышлял.

– Так, давай приведем тебя в порядок. Когда ты в последний раз хорошо ел, не считая, конечно, выпитой «гномьей водки»?

– Не знаю, - устало ответил Джемел. Он встал и, покачнувшись, едва снова не упал, но ухватился за спинку ветхого стула и сел, закрыв глаза. - Какая разница? Мне жаль, что я ударил тебя, но, если я желаю упиться до смерти, как ты мне помешаешь?

– Тут вопрос с посудой,- пробурчал Карамон, - и с гончаром, решившим построить новый дом…

– Чего? - Джемел уставился на него.

– Да не бери в голову, разберемся позднее. А теперь давай-ка, хорошенько позавтракаем. Мало найдется на свете мужчин, которых бы не вылечила горячая яичница с ветчиной. А пока будешь есть, расскажешь мне о сражении… Знаешь, я тоже немного был солдатом, - добавил он скромно.

– Ты прав, Карамон,- сказала Тика следующим утром,- этот Джемел и вправду безумец. Как может болеть несуществующая рука? Как отрубленная рука может держать меч? Скажу Джасар, пусть поскорее бросает его, не жить же с ним до… - Она сделала паузу и посмотрела на мужа. - Что ты затеял?

– Просто упаковываю пару вещей. - Карамон укладывал рубашку и чулки в кожаный мешок. - Собираюсь отправиться в небольшое путешествие. Джемел еще не знает, но пойдет со мной. Возьмем лошадей - не исключено, что они помогут в моем плане…

– Возможно? С тобой? - Тика непонимающе воззрилась на мужа.

Возможно, одна из причин, по которой их брак вынес столько невзгод, состояла в том, что Карамон еще мог удивлять жену.

– Ладно, - произнесла она, уперев руки в бока. - И что там у тебя запланировано?

Карамон некоторое время разыскивал в углу походные сапоги.

– Я знаю, что чувствует Джемел, говоря об отрубленной руке. Я подобное испытал, когда Рейст уехал принять черные одежды. Часть меня оказалась отрезанной, но все еще болела. Ты дала мне время найти себя, думаю, Джемелу необходимо то же самое. А ты пока отнеси это плотнику Джону. - Силач медленно развернул бумагу, которую вынул из кармана. - Пусть сделает мне коробку по этим размерам: три фута в длину, два фута в ширину и фут высотой. Здесь надо просверлить три отверстия шесть на два дюйма. Крышка не нужна - верх будет открытым, а в середине нужна перегородка. Скажешь ему, пусть берет старую древесину из обветшалых лачуг, чтобы она выглядела действительно старой. Да, и пусть вырежет Символ Глаза, ну помнишь, какой обычно используют маги. Все должно быть готово через три недели, к нашему возвращению.

Тика подошла и положила ладонь ему на лоб.

– Лихорадки вроде нет, - подозрительно сощурилась она. - А ты в «Корыто» не заглядывал?

– Да трезвый я,- улыбнулся Карамон, наклоняясь и целуя жену.

- Вернусь через три недели, присмотри за Джасар…

– Ты ничего не хочешь мне объяснить?

Карамон серьезно покачал головой:

– Ты моя жена, Тика, и я люблю тебя больше жизни… Но ты не сможешь сохранить тайну даже ради спасения собственной души.

Щеки Тики вспыхнули, но силач был настолько серьезен, что ее гнев сменился смехом. Неохотно, но она признала, что муж прав.

– Пусть Боги помогут тебе, Карамон, - нежно поцеловала его Тика.

– Богов уже нет, ты же помнишь.

– Кого ты слушаешь, Фисбена? Вот уж поверил старому глупцу, который и имя свое не всегда помнит! Отправляйся, Карамон Маджере, я не намерена весь день стоять здесь и слушать всякую чепуху.

Джемел сначала отказался ехать и был непреклонен. Карамон не спорил - просто уселся в доме, неподвижный, как пик Глаз Просителя, заявляя, что просидит, если надо, так целый месяц. Напрасно Джемел спорил и угрожал, проклиная Карамона.

Тот говорил только одно слово:

– Одевайся.

Джемел даже не знал, куда они направляются. Мужчины были в пути уже неделю, а он так ничего не выяснил, кроме того, что трясется по дороге вслед за огромным чурбаном, владельцем гостиницы, кажется, всю жизнь.

Да, вроде Маджере был Героем Копья - Джемел слышал истории бардов и песни менестрелей о том, как Карамон бился с драконами и даже с самой Темной Королевой, а его брат стал самым могущественным магом из когда-либо живших на Кринне.

Может, и так, а может, нет.

Менестрели и барды также любили петь о Войне Хаоса, о славе и чести. Они никогда не говорили о страхе и ужасе, что ломает солдата в считанные мгновения, не пели о крови, смерти и боли. Джемел ехал, мрачно сжав зубы, лишь иногда намекая Карамону о необходимости остановиться и промочить горло в ближайшей таверне.

Карамон всегда отказывался.

Сначала они питались захваченным продовольствием, а когда оно вышло, охотились и ловили рыбу. Жаркое солнце и работа потихоньку изгоняли яд «гномьей водки» из крови однорукого ветерана, еда вновь стала приносить удовольствие. Карамон был прекрасным поваром, его тушеные кролики оказались лучшими из пробованных Джемелом. В сумерках он засыпал мгновенно, утомленный дневными делами, но посреди ночи всегда просыпался с криком, нащупывая несуществующую руку.

На восьмой день они достигли места в северной Абанасинии, недалеко от побережья, и Джемел понял, куда лежит их путь. Он остановил лошадь и впился взглядом в Карамона:

– Что ты задумал, демон тебя раздери? Решил отколоть смешную шутку?

– То сражение прошло недалеко отсюда, не так ли? - Карамон осмотрелся по сторонам.- Ты говорил, что отметил своим мечом могилу…

– Мечом…- прошептал Джемел, и слезы навернулись на его глаза. Он сморгнул их и яростно дернул поводьями, разворачивая лошадь. - Я уезжаю!

Карамон перехватил лошадь ветерана за уздечку.

– Меч! - быстро сказал он. - Тот меч, что ты держишь все время в руке! Надо найти его!

– Ты сумасшедший,- дернулся Джемел. - При чем тут меч, какое он имеет отношение ко мне?

– Ты знаешь, что мой брат был великим магом?

– Да, и что с того?!

– Я кое-чему научился у него, - торжественно произнес Карамон, - и здесь чувствую сильную магию, просто уверен в этом. Ты был проклят демоном Хаоса, и я могу снять проклятие, Джемел. Но для этого нужен твой меч…

– Проклятие… - Джемел задумался. Подобный подход объяснил бы многое, но сможет ли толстый хозяин гостиницы управиться со злобной тварью? Сомнительно.

– Магия теперь больше не работает, я слышал, как маги жалуются, что их силы уходят. Так что, даже если твой брат был архимагом, какая теперь разница?

– Рейстлин посещал Бездну, - сказал Карамон, - а, кроме того, был хозяином Башни Высшего Волшебства, что в Палантасе. Он знал очень много заклинаний, таких, которых не знает никто. - Тут силач перешел на заговорщицкий шепот: - Некоторым брат научил меня. Думаю, одно из них поможет тебе.

– Как?! Сделаешь мне новую руку, серебряную, как вопят барды?

– Нет, но моя магия уберет боль.

Джемел пристально посмотрел на Карамона, ища на его открытом лице следы жалости, насмешки или хитрости. Тот уверенно выдержал взгляд. - Хороню. Я покажу, где лежит мой меч. Скоро они нашли огромную братскую могилу. Плоская рукоять меча Джемела, простого, в отличие от причудливых клинков Рыцарей Соламнии, одиноко торчала из земли.

Хотя могила находилась далеко от любой деревни или города, она была чистой и аккуратной, словно за ней тщательно ухаживали, убирая сухие листья и ветки. Вокруг рос усыпанный цветами дикий кустарник.

Джемел спешился и медленно пошел к могилам. Сквозь жалящие слезы он посмотрел на рукоять, а затем положил на нее левую руку…



Дождь лил с волос Джемела, ослепляя его. Ветеран смахивал воду со лба и щек, но это помогало слабо. Ветка хлестнула его по лицу, он отвел ее в сторону и продолжил идти вперед. Сэр Тречард, командующий, должен быть неподалеку.

Джемел в сотый раз проверил, на месте ли привязанный к бедру футляр с сообщениями. Капитан распорядился доставить весть срочно, поэтому нельзя было столько времени бродить в темноте под дождем. Он не мог ничего разглядеть, но слышал звон стали и крики сражения. И странный, очень странный запах, примешивающийся к ароматам сосновой смолы и влажной травы, преследовал его уже шагов пятьдесят или около того, пробуждая неясные детские воспоминания… Вспышка молнии, ослепительный свет, расколотое дерево…

Джемел вновь вгляделся во тьму. Странный дождь. После месяцев засухи он должен был принести облегчение - но только не такой. Вода имела маслянисто-железистый вкус, будто с небес лилась кровь…

– Как эти глупцы могут ожидать, что я быстро доберусь, если не видно даже рук? - бормотал он под нос, принимаясь за любимое солдатское дело - перетирать кости начальству.

Слух подсказывал Джемелу, что он уже рядом с битвой, - в этот момент деревья закончились, и он вышел на чистое место. Ему сказали, что найти сэра Тречарда будет очень просто. Он командует левым крылом армии, что билась в лесах к северу от Квалинести, сражаясь с демонами Хаоса.

Джемел слышал битву, но не видел ее. Он решил подождать на опушке, надеясь определить направление и не угодить в ловушку. Молния полыхнула и осветила все вокруг - посыльный не поверил глазам. Не хотел верить.

Группа рыцарей и маленькие отряды копьеносцев стояли на пустынной равнине, ожидая приближения новых монстров, никогда не виданных на Кринне. Возможно, твари вылезли из моря или из земли, а может, из низких черных облаков. Не важно, откуда, но послали их в бой, несомненно, силы Хаоса. Огромные щупальца свисали с их оплывших тел, глаз и ушей не было заметно, но монстры уверенно ползли к рыцарям.

Шеренги воинов сомкнулись.

– Бросок! - закричал кто-то, и по голосу Джемел опознал сэра Тречарда.

Рой копий устремился сквозь дождь к тварям со щупальцами. Джемел радостно вздохнул: бросок точен, оружие должно поразить мерзкие создания.

Твари не сделали никакой попытки присесть или избежать удара - вместо этого они с ужасающей скоростью принялись вращать щупальцами. Отростки крутились с такой быстротой, что начали пропадать из виду,- у Джемела даже закружилась голова. Копья ударяли в туманные круги и ломались, крошась, - щупальца разрезали дерево, как нож - масло. Землю перед монстрами усеяли обломки.

Твари прибавили скорости.

Ветер от их щупалец ударил в лицо Джемелу, серный смрад забил рот. Копьеносцы заколебались и начали отступать, но рыцари в сверкающих панцирях останавливали их, приказывая вернуться в строй.

Безуспешно.

– Держитесь крепче, Рыцари Соламнии! - успокаивающе кричал сэр Тречард. - Мы столкнулись с неприятностями, но Паладайн с нами!

Первой мыслью Джемела было последовать примеру копейщиков и бежать, но тут он вспомнил про послание. Он не был рыцарем и никогда не надеялся стать им, но дал присягу и поклялся в верности. Джемел не мог подвести друзей и отступить - судорожно сжав меч, он заставил себя идти вперед. Рукоять была скользкой от странного дождя, рука быстро заболела от чересчур сильного напряжения.

Монстры столкнулись с рыцарями.

Сэр Тречард вырвался вперед и вонзил клинок в тело первой твари. Благословленный Паладайном меч вспыхнул синим светом, и щупальца бессильно отлетели от него. Оружие мгновенно пробило сердце монстра, тот рухнул на землю, забрызгивая рыцарей и Джемела вонючей кровью.

Но остальные твари приближались как ни в чем не бывало.

– Парни, их можно убить! - заорал сэр Тречард. - Двигайтесь быстрей!

Ободренный, Джемел рванулся вперед, стремясь быстрее передать сообщение, когда ощутил, как ужасный ветер ударил сзади в шею, и услышал жуткий приближающийся гул.

Запах молний стал непереносим.

Посыльный обернулся и увидел тварь с крутящимися щупальцами, ползущую к нему. Он взмахнул мечом, целясь в создание Хаоса, но один диск щупалец отбросил клинок, а другой пропорол бедро. Сила удара отбросила Джемела назад, и он упал, покатившись по пропитанной дождем земле.

Испугавшись, что монстр сейчас нападет снова, солдат вскочил, размахивая мечом, но тварь уже переключила внимание на ближайших рыцарей, как на более серьезную угрозу. Однако Джемелу надо было любой ценой выполнить миссию - хромая и морщась от сильной боли, он хотел осмотреть рану, но странная тьма мешала сосредоточиться. Теперь его одежда пропитывалась не только дождем, но и кровью.

Сэр Тречард был уже совсем рядом, но каждый шаг мог заставить Джемела потерять сознание. Командующий бился с новым монстром и не обращал на посыльного внимания.

– Сэр Тречард! - завопил Джемел.

Тот лишь посмотрел по сторонам, пытаясь найти источник звука.

– Сэр! - снова окликнул солдат,- У меня послание от Рэка Вандиша! Он сообщает… Берегитесь, сэр!

Монстр Хаоса прыгнул вперед - сэр Тречард успел развернуться, но хлещущие, щупальца выбили меч из его руки. А затем смазанный круг врезался в тело командующего. Щупальца разрезали металлические доспехи как тонкий шелк, превращая тело под ними в кровавые ошметки. Но самое ужасное заключалось в том, что сэр Тречард еще был жив. Несмотря на то, что его внутренности разлетелись в стороны, он кричал и корчился на земле.

Джемел задохнулся и, ничего не соображая от шока, ударил. Лезвие пронзило внутри монстра что-то, как надеялся посыльный, жизненно важное. Тварь захрипела, в ее теле замерцали огненные вспышки, но она еще была жива. Меч намертво застрял в плоти демона, и Джемел с ужасом понял, что не может отпустить рукоять. Щелкнули щупальца - монстр срезал руку посыльного у плеча, и она медленно исчезала вместе с клинком в чудовищной утробе.

Фонтаном ударила кровь, и Джемел начал падать в черную бездну, подсвеченную вспышками молний…

Очнулся он в армейской палатке. Воздух внутри был горяч и пах кровью, смертью и молниями… Память вернулась, а вместе с ней и боль в правой руке - хотя солдат ясно видел, как ее оторвало… Возможно, ему показалось и ничего страшного не произошло - ведь рука болит…

Джемел осмотрел себя и заплакал. Там, где должна была находиться его правая рука, не было ничего, кроме пропитанных кровью бинтов, намотанных на огрызок плеча.

Внутрь вошел солдат:

– А-а, уже проснулся, это хорошо. Как себя чувствуешь?

– Как ты сам думаешь, глупец?! - зарычал Джемел. - У меня больше нет руки!

– Можешь считать себя счастливчиком, - ответил солдат.- Ты был единственным, кого мы нашли живым на той равнине. И не будь с нами друида-целителя, который прекратил кровотечение, это тоже мало помогло бы.

– И как долго я провалялся?

- Почти полтора дня, мы все еще хороним мертвых…

– А как… - сглотнул слюну Джемел, - как там с тварями Хаоса?

– Всех уничтожили. Ты славно потрудился вместе с рыцарями. Сейчас резервы выдвинулись вперед и очищают территорию от оставшихся монстров. Эй, что ты делаешь?!

– Встаю,- прохрипел Джемел.- По крайней мере, ноги у меня в порядке. Покажи мне, где меня нашли.

– Мне кажется…

– Проведи меня туда! - заорал посыльный.

– Это мерзкое зрелище…

– Знаю, - проговорил Джемел мрачно, - я там был.

Солдат лишь покачал головой, но, видя, как Джемел уверенно держится на ногах, пожал плечами и согласился.

– Вот оно…

Джемелу показали темное пятно на залитой дождем равнине. Перемешанная земля и трава до сих пор были покрыты кровью, которую не могла смыть небесная влага. Невдалеке отряд солдат с бледными лицами копал огромную яму для захоронения павших, вернее, того, что от них осталось. Не было ни одного целого тела, отрубленные руки и ноги валялись тут и там вперемешку с внутренностями и иссеченными торсами. Панцири, разрезанные на длинные ленты, горсти звеньев от кольчуг… То и дело один из солдат-могильщиков отбегал в сторону и его неудержимо рвало.

Джемел заколебался, его самого начало мутить, но он не отступил. Его отсутствующая рука горела огнем. Около останков лежала груда оружия, собранная для вечного отдыха с погибшими владельцами. В ней был и его меч, который посыльный легко узнал. У рыцарей были драгоценные клинки с гравированными лезвиями и розами на гардах и рукоятях, у Джемела - простой пехотный меч.

Солдаты начали опускать останки в яму, а он мог только стоять, однорукий, беспомощный, не способный помочь - лишь раскаиваться. Ведь если бы Джемел не отвлек сэра Тречарда, тот бы остался жить. Солдаты работали споро, стремясь поскорее покончить с ужасной миссией. Не было никаких речей и ритуалов, посвященных храбрости рыцарей, - времени мало, идет война. Воины торопливо сгребали; мокрую землю и закидывали могилу.

Джемел вытащил свой меч и неуклюже сжал его левой рукой - боль пронзила обе руки, ведь правая тоже по-прежнему сжимала его. Меч выпал из пальцев, разбрызгивая воду. На равнине не нашлось ни одного камня, чтобы отметить место захоронения отважных рыцарей. Джемел, вновь наклонившись, неловко подобрал свое оружие, подошел к рукотворному холму и вонзил клинок в мягкую землю.

Сделав это, посыльный повернулся, собираясь идти обратно, но силы оставили его, и Джемел потерял сознание…



– Я - единственный выживший… - проговори Джемел. Его рука, стискивающая ржавый эфес, вновь и вновь погружала клинок в сухую траву. - Люди говорили, я счастливчик… - Он фыркнул и оглядел братскую могилу. – Их боль закончилась, они могут спокойно спать…

– Да, я знаю,- спокойно сказал Карамон.- Мне сказали примерно то же самое после окончания Войны Хаоса. После того как Рыцарь Тьмы принес мне изрубленные и окровавленные тела сыновей. После того как я должен был сказать их матери, что двое наших детей мертвы. И я сажал валлины на могилах, вместо того чтоб выбирать свадебные букеты… Мне потребовалось много времени, чтобы признать правоту людей, прежде чем я перестал тяготиться вопросом, почему я жив, а они - нет…

Джемел молча смотрел на могилу.

– А что это были за монстры - с которыми вы дрались? - Карамон мудро изменил тему.

– Какие-то создания Хаоса. Сами Боги бежали от них. По крайней мере, так говорят…

– А вы остались… - протянул Карамон.

– Да, ряды не дрогнули, - жестко сказал Джемел, - и чего достигли? Остались лежать там же… Ладно, Маджере, вот этот проклятый меч. Что теперь? Отправишься собирать мышиный помет или как-нибудь по-другому поворожишь?

– Заберем его в Утеху. Магия моего брата сработает только там, где он меня ей обучил.

– А Джасар думает, я сумасшедший, - прошептал Джемел. Он еще немного постоял у могилы, затем повернулся к Карамону. - Подожди! Если я заберу меч, что останется знаком захоронения?

– Посмотри на эти прекрасные кусты белых и красных роз. - Карамон склонился, втягивая аромат цветов.- Вот лучший знак из всех. Взгляни, Джемел, где еще ты видел, чтобы они так удивительно разрослись? Здесь и почва-то сухая, а как цветут…

– Твоя правда. - Джемел еще раз окинул взглядом песчаную равнину, покрытую коричневой травой и уродливыми сорняками повсюду, кроме могил, на которых полыхали бутонами удивительно прекрасные цветы. - Именно так…

– А люди еще говорят, будто Боги покинули нас,- улыбнулся Карамон, покачивая головой.- Вот теперь пора возвращаться домой.



– Карамон! - Тика возмущенно смотрела на мужа. - Что ты задумал? Это моя лучшая льняная скатерть!

– Извини… - Карамон залился краской. - Я думал, она старая… Я… гм… мне нужно сделать одежды мага…

Жена впилась в него взглядом:

– Карамон Маджере, это заходит слишком далеко! Ты прекрасно знаешь, что не сможешь сотворить ни одного заклинания, даже если от этого будет зависеть твоя собственная жизнь.

– Речь идет не о моей жизни. - Карамон придерживал полотнище подбородком и старался измерить его.

– Ты про Джемела? Я считаю, ты даешь этому несчастному ложные надежды, и думаю, это жестоко. А теперь, во имя милосердия, отдай несчастную скатерть мне! - Выхватив ткань у мужа. Тика задумчиво расстелила ее на столе. - Так, если я сделаю разрезы тут и тут… получатся рукава…

– Спасибо, дорогая. - Карамон чмокнул ее в щеку.

– Я только надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - мрачно протянула Тика.

– Я тоже на это очень надеюсь, - пробормотал Карамон, когда убедился, что жена не может его слышать…

На следующее утро гостиница «Последний приют» оказалась закрыта. Жители Утехи встревожились, по городу поползли различные слухи, дети старались, вытянув шеи, заглянуть в темные окна, чтобы узнать о творящемся внутри. Но не так давно Карамон вставил разноцветные стекла, через которые ничего нельзя было разглядеть.

Гостиница работала всегда, невзирая на войны и болезни, - почему она не открыла двери сегодня, никто не знал. Но каждый горожанин сгорал от желания узнать эту тайну.

Внутри находилось только четыре человека: Карамон, облаченный в великолепные белые одежды, мрачная и возбужденная Тика, Джасар, бледная и отчаянная, да похмельный, во всем сомневающийся Джемел.

– С тех пор как он нашел этот меч, стало только хуже, - со слезами в голосе прошептала Джасар Тике. - Он постоянно смотрит на него, хватает, а затем швыряет обратно на пол,- и так раз за разом. И все время жалуется на боль!

– Тише, тише, - сказала Тика, успокаивающе гладя женщину по руке,- все будет в порядке. Карамон хороший человек, возможно немного ненормальный, но хороший. Это что-нибудь да значит…

На столе посредине обеденного зала возвышалась магическая коробка. Три фута длиной, два шириной и один высотой, испещренная загадочными символами, она выглядела очень внушительно и таинственно. Крышки не было, и каждый мог увидеть деревянную перегородку, что разделяла ее внутри. У каждого отсека в боку было вырезано отверстие, узкая мель зияла в перегородке. Все прикрывала волшебная ткань, тонкая как паутина, в которой Тика признала свой лучший шарф эльфийской работы.

– Принеси свой меч, Джемел Латхаузер,- торжественно провозгласил Карамон.

Джемел с мрачным выражением лица встал перед коробкой, но в его глазах читалась такая сумасшедшая надежда, что Карамону пришлось утереть непрошеную слезу и прочистить горло.

– Положи клинок внутрь отверстия, - приказал он.

Рука Джемела задрожала, он не сразу сумел это сделать, но затем справился, разместив меч в широкой щели перегородки. Клинок исчез в волшебной коробке.

– Прекрасно. - Карамон облегченно выдохнул. - Теперь, что бы ни происходило, ты не должен коснуться магической ткани сверху. Она заряжена сильнейшими заклятиями, дарованными мне братом, великим архимагом Рейстлином Маджере. Точно выполняй мои приказания. Если ты хоть немного замешкаешься, все пропало! Понимаешь?

– У него ужасно внушительный голос, - зашептала Джасар, а Тика только закатила глаза и покачала головой.

Джемел стоял, вытянувшись в струнку, напряженный, как стальная пружина.

– Понятно, - каркнул он грубо.

– Встань ближе!

Джемел вздохнул и сделал шаг вперед.

– Закрой глаза! - продолжил Карамон.- Я брошу заклятие на коробку и ткань, а когда скажу «три», вложи руки внутрь. Обе руки - и живую и фантомную!

– И что потом? - подозрительно спросил Джемел.

– Заклинание сработает. Закрывай же глаза! - раздраженно бросил Карамон.

Джемел еще раз вздохнул и покорился. Карамон начал выпевать только что выдуманные магические слова, нимало не задумываясь, что бормочет. Темп все убыстрялся, и вдруг силач оглушительно хлопнул в ладоши, поразив всех, в том числе и себя.

При резком звуке Джемел подпрыгнул, но глаз не открыл.

– Заклинание сработало! Руки! - приказал Карамон.

Ветеран замялся, потом нерешительно сунул в коробку левую руку и сделал движение, будто просовывает и правую, несуществующую.

– Невероятно! Не могу поверить! Я чувствую их обе там, внутри!

– Прекрасно, - удовлетворенно улыбнулся Карамон, - теперь можешь открыть глаза.

Бывший посыльный послушался и изумленно выдохнул, Тика и Джасар подались вперед.

В коробке были ясно видны обе руки Джемела, правая и левая, с судорожно сжатыми кулаками.

– Соблюдайте тишину,- проговорил Карамон,- и дайте магии сработать.

Просить не было нужды - и так все притихли, лишь валлин тихо покачивался под ударами сильного ветра. Через некоторое время с кухни донесся грохот - с плиты слетел чайник. Тика вздрогнула и поднесла ладонь ко рту, чтобы сдержать возглас.

– Вот он, знак! Магия брата сработала! - крикнул Карамон. - Теперь в пределах коробки твоя рука существует в физической форме. - Он снова пропел несколько непонятных слов, затем торжественно объявил: - Демон Хаоса, приказываю покинуть плоть этого мужчины! - Он посмотрел на Джемела. - А теперь медленно разожми левый и правый кулаки!

Мускулы Джемела напряглись - пальцы рук медленно раскрывались, расслабляясь… Мужчина в изумлении смотрел на них сквозь ткань, не веря глазам.

– Быстрее! - крикнул Карамон. - Демон отступил, но удержать его долго не получится!

Джемел быстро выдернул уцелевшую руку наружу и замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

– Невероятно… боль ушла! Огонь больше не пожирает отрубленную руку!

Силы покинули несчастного - муж Джасар рухнул на стул. Женщина радостно кинулась к нему, и Джемел крепко обнял ее уцелевшей рукой.

Тика воззрилась на мужа с наивным удивлением:

– Карамон?

– Да, дорогая? - Тот обернулся, спокойный и невозмутимый.

– Не важно… - Тика ошеломленно посмотрела на коробку. - А демон действительно там внутри, в ловушке?

– Именно так. - Карамон сграбастал шарф и швырнул в огонь - вспыхнув синим, материя исчезла. Несмотря на то, что это был ее лучший шарф, Тика промолчала. - Демон ушел и никогда уже не сможет навредить. - Силач вытащил меч из коробки и протянул Джемелу. - Держи на память о храбрых воинах, мертвых и живых.

Тот судорожно пожал руку хозяину гостиницы:

– Ты спас мой разум и жизнь, как я могу отблагодарить за это?

– Во-первых, не заглядывай больше в «Корыто», - серьезно ответил Карамон. - Это самое главное. Ну а что касается возмещения расходов, у меня есть кое-какие ремонтные работы по дому, можешь выполнить их.

Джемел усмехнулся:

– Работа для однорукого?

– Работа для того, кто сознает силу своей руки. И если понадобится, я найду тебе множество занятий.



Слух о том, как Карамон Маджере с помощью заклинания вырастил однорукому человеку новую руку, разлетелся по Утехе в мгновение ока. Город гудел, как растревоженный улей. Одни бежали к гостинице, надеясь излечить собственные недуги, другие открыто заявляли, что ноги их не будет в подобном проклятом месте.

В течение дня Карамон спокойно и терпеливо объяснял, что не сделал ничего необычного, ведь его все знают - он никакой не маг. Великан никогда не был замечен во лжи, и постепенно, к обеду, горожанам стало казаться, что это правда. Ну какой из Карамона маг - смех один. Особенно если представить, что он вызывает демонов Хаоса из картофельных оладий!

Но Тика сама видела две руки в коробке и Джемела, освобожденного от боли, и теперь посматривала на мужа с уважением, что не могло не сказаться положительно на их браке. Ночью, когда они уединились в спальне, Тика устало присела на кровать:

– Какой сумасшедший день, я так рада, что все закончилось!

– Я тоже, - пробасил Карамон, внося волшебную коробку и ставя ее на тумбочку жены.

Тика косо посмотрела на нее:

– Разве не нужно ее запереть в надежное место, под замок?

– Да я думаю, она безопасна, - довольно сказал Карамон.

Сомневающаяся Тика достала расческу и замерла, уставившись на пустую стену:

– А где мое зеркало? Оно пропало! Карамон, воры похитили мое зеркало!

– Я не крал его, дорогая,- хитро произнес Карамон, нагибаясь над коробкой и вынимая из паза женину потерю. - Как сказал бы кендер, «я просто позаимствовал его».

Тика пристально поглядела на зеркало, затем внимательно всмотрелась внутрь коробки.

Секундой позже она весело швырнула расческу в Карамона…

---

Маргарет Уэйс, "Честь и хитрость"

Так, народ, да здравствуют бессонница, гугль и ленивое просматривание ссылок по ключевому слову "Рейстлин". Потрясающе скучное занятие, потому что абсолютное большинство - это профили пользователей различных форумов и тексты "Последнего Испытания", но иногда попадается и нечто интересное. На надцатой странице гугля я таки обнаружила ссылку на тот рассказ, о котором говорила в комментах Alcyon. Рассказ опубликован в сборнике "Архивы Драконов" (в оригинале Dragons in the archives). К сожалению, этого сборника в оригинале у меня нет, я предпочла бы сделать перевод сама, потому что мне бы хотелось, чтобы юные Карамон и Рейстлин говорили по-русски поинтереснее. Но что есть, то есть, поэтому я цинично перепощиваю здесь официально изданный перевод, вот отсюда: tululu.ru/read19400/11/.

читать рассказ "Честь и хитрость", перевод не мой

Маргарет Уэйс

Честь и хитрость

Пер. с англ. А.Альбинского.

Впервые опубликовано в журнале «Dragon», № 243


Расположенный на пересечении оживленных торговых путей город Утеха, в отличие от многих других мест, всегда был рад незнакомцам. Утеха радушно предлагала путешественникам выбор таверн и питейных заведений.

Самой известной из них была гостиница «Последний приют», построенная высоко на ветвях могучего валлина. Она славилась аж до самого Палантаса прекрасным элем и ароматной жареной картошкой. Ее прозрачные окна сверкали, как маяк, для любого жаждущего, а запах картошки со свининой манил голодного. Улыбка хозяина Отика, что встречал гостей на пороге, была жарче пылающего очага. Но не всем путникам по нраву яркие огни и теплые улыбки…

Некоторым больше по душе мрак ночи, а в жареной картошке они вообще не видят смысла. Они предпочитают крепкую «гномью водку» пенящемуся каштановому пиву. Таким путешественникам в Утехе подойдет вторая таверна, известная как «Корыто». Выстроенная на земле из соображений безопасности - ибо кто, нагруженный «водкой», будет лазить по деревьям! - таверна «Корыто» соответствовала изображению на вывеске, где огромная свинья валялась в помоях. Да она даже внешне походила на свинью - низкое здание, втиснутое в проем между двумя стволами валлинов.

У таверны было другое преимущество - гости могли заходить в нее прямо с большой дороги, не заглядывая в Утеху. Тут допустимо было устраивать такие встречи, которые нельзя провести нигде в другом месте.

Трое таких людей сидели нынче ночью за столиком, поедая безвкусный картофель с жилистой говядиной и запивая пивом. Они отставили прочь «гномью водку», как только перешли к обсуждению дел. Говорили они тихо, хотя всем было известно, что официантки в «Корыте» глухие, владелец за стойкой немой и все они становятся еще и слепыми за пару добрых стальных монет.

– Это богатый город, - со знанием дела хмыкнул один, подмигивая, - точно говорю тебе, Головорез. Я жил тут три месяца, монета в городишке водится.

У одного старого жирного Отика скоплено столько, что можно целый год гулять в Оплоте!

– А вот мне так не показалось, - буркнул другой, угрюмо уткнувшийся в тарелку с картофелем.

– Это потому, что у тебя отсутствует воображение, Срезала, - сказал его брат. Родственники в минуту просветления, от которого они так и не оправились, на пару решили взять себе милые клички Головорез и Срезала. - Продолжай, Изящный Джек. Что ты разузнал еще?

– Живет тут жена одного Соламнийского Рыцаря. Она явно просто набита драгоценностями, но для виду притворяется бедной. И кузнец-гном, у которого дома должны водиться серебро и сталь.

– И что дальше? - проворчал Головорез. Он был в плохом настроении - местная говядина плохо усваивалась его утробой. - Мы не сможем обнести их за одну ночь! А после первого же дела это проклятое место встанет на дыбы, людоеды их задери! Нет, жратва тут - полное дерьмо! - Он швырнул тарелку на пол, разбрызгивая подливку.

Метнувшаяся к столу худая собака, подъедавшая отходы, мудро проигнорировала говядину и набросилась на картошку. Официантка позволила животному вылизать посуду и лишь потом подобрала ее, ловко пнув кусок мяса под стойку.

– Разве я вызвал бы вас, если бы уже все не продумал? - проговорил Изящный Джек, получивший кличку за тонкие и ловкие руки. Он хвастался, что, засунув пальцы в кошель, набитый монетами, может на ощупь рассортировать их, отсеять мелочь и забрать только стальные.

– Конечно нет, Джек, - согласился Головорез, пиная брата под столом в колено.

– Тогда слушайте, друзья,- начал Джек, знаком предлагая остальным наклониться ближе. - Три недели назад шерифу донесли, что гоблины собираются напасть на город. Он созвал ополчение, и все воины оставили дома, готовясь защитить родные края. Женщины и дети скрылись в гостинице…

– И что? - прорычал Срезала.

– Я еще не закончил. Шериф велел добрым гражданам свезти все ценности к нему и вместе с несколькими помощниками спрятал их в укромном месте. - Джек откинулся на спинку стула, страшно довольный.- Ну как вам идея? Это будет самая легкая работа, которую мы когда-либо проворачивали.

– Дошло! Мы вскроем все сундуки, пока мужчины далеко, - сказал Срезала.

– Да нет же, болван! - Брат вновь пнул его. - Какой смысл обносить дома, когда все ценности уже спрятаны?

– Ну, тогда я ничего не понимаю.

– Надо потрошить место, где спрятаны ценности, - пояснил Головорез.

– О-о… - вылупил глаза Срезала. - Тогда это хороший план. Джек ловко придумал. - Он рыгнул. - А где это укромное место?

– Я не знаю, - пожал плечами Джек.

– Что?! - завопил Срезала, его рука потянулась к ножу, спрятанному в сапоге. - Мне не нравятся подобные игры, Изящный Джек!

– А откуда я мог разузнать подобное? - удивился Джек. - Кто мне расскажет? Проклятие! Да большинство горожан и сами не знают. Шериф каждый раз меняет место, посвящены в это только помощники и те, кто охраняет его.

– А может, проследить за ними?

– Нет. Я уже пробовал, но они слишком осторожны. В последний раз стража изловила меня и уже хотела бросить за решетку, но я притворился пьяным.

– А что нам тогда остается? - нахмурился Головорез, начиная соглашаться с братом. - Думаю, Изящный Джек, ты предлагаешь нам заделаться кендерами, вот что я думаю.

– А ты думай поменьше, - предложил Джек, - тебе это явно вредит. - Он подвинулся к братьям еще ближе. - Вот как мы поступим…



Звук рога расколол тихую ночь и пробудил близнецов от спокойного сна.

– Только не это! - возмутился Рейстлин, натягивая одеяло и кладя на голову вторую подушку, чтобы укрыться от шума.

Карамон был уже на ногах и натягивал короткие штаны.

– Скорей же, Рейст! Ты должен собираться. Мы часть ополчения, ты знаешь закон: «Все здоровые мужчины старше шестнадцати…»

– Я не здоровый мужчина, - отозвался брат из-под одеяла. - Так им и передай, пусть оставят меня в покое.

– Да я говорил им в прошлый раз, Рейст, - искренне произнес Карамон, - но шериф сказал, что даже если ты не можешь сражаться, то будешь собирать выпущенные стрелы и подносить воду…

– Нет, - пробурчал Рейстлин, глубже зарываясь в теплую постель.

Рога заревели вновь, на этот раз к ним прибавились тревожные голоса. Кричали дети, мимо топотали по деревянному настилу бегущие ноги.

Рейстлин вздохнул и сел, отбросив одеяло.

– Ты мог бы применить магию,- предложил Карамон, надеясь улучшить настроение брата.

– И какую? - зевнул Рейстлин. - Вытягивать монеты из их ушей или шелковые шарфы из пупков? Не будь тупицей, Карамон, ты знаешь, что в моей магической книге нет заклинаний. Пока нет, ведь я только учусь… И не стой там разинув рот, двигайся! Спеши на зов, пора защитить нас от сил зла!

– А ты разве не идешь? - переминаясь, спросил Карамон.

– Думаю, что должен, - ответил Рейстлин раздраженно, - Поэтому пойду, все равно никто не даст мне сегодня больше поспать. Кроме того, я просто обожаю доставать окровавленные стрелы из изрубленных трупов.

– Правда, Рейст? - удивился Карамон. - Обязательно скажу шерифу.

Рейстлин не потрудился ответить - на Карамона сарказм расходовался впустую. Его брат уже сбегал наружу и притащил большой топор отца, всегда стоявший у входа, - единственное наследство Гилона, доставшееся детям. Затем Карамон слился с толпой бегущих людей, направляясь к лавке кузнеца - точке сбора ополчения. Дети, женщины и старики спешили к «Последнему приюту».

Натянув белую мантию, которую он носил в знак уважения к учителю, архимагу Ложи Белых Мантий, Рейстлин вышел на улицу. Мимо бежали мужчины и женщины, вооруженные мечами и луками, готовые отстоять любимый город. Видя их, юноша ощутил полную беспомощность, ведь в отличие от брата он не мог похвастаться ни выносливостью, ни боевым мастерством. Карамон в свои шестнадцать был уже выше любого мужчины в Утехе и сильнее всех в округе. Приветливый и веселый, он был общим любимцем и баловнем.

Рейстлин являл собой полную противоположность: тощий, с веретенообразными руками и ногами. Часто болевший, легко утомлявшийся, он не мог даже поднять топор отца, с которым Карамон управлялся играючи. Чтобы хоть как-то компенсировать слабость, Рейстлин оттачивал ум до остроты кинжала.

Именно мудрость поможет ему выжить в мире, а не сила. Мудрость и мастерство мага. Правда, этот навык был еще не вполне развит: хотя Рейстлин упорно учился, ему пока запрещали использовать даже самые простые заклинания.

Поэтому, стоя у порога дома, который он делил с братом, Рейстлин горько размышлял, не стоит ли ему направиться в гостиницу, к женщинам и детям. По крайней мере, там его ждет горящий очаг, а не морозные ночи в лесу, в ожидании атаки гоблинов. У Отика еще и горячий сидр есть… Но с другой стороны, помещение будет переполнено крикливыми детьми и плачущими младенцами.

После некоторого размышления Рейстлин предпочел общество гоблинов. А в бою он будет не только собирать стрелы, но и применит знания травника и целителя, ставшие очень ценными после того, как во время Катаклизма исчезли жрецы.

Рейстлин торопливо бросил в сумку несколько баночек с мазями и бальзамами, препятствующими заражению ран и помогающими от ожогов. Потом добавил ткань для перевязки и, закинув сумку на плечо, поспешил присоединиться к брату и остальным членам ополчения Утехи.

– Скорее, парень! - проворчал один из городских стражей. - Мы поднимаем лестницу.

Это был путь с земли на уровень уличных переходов, который можно было использовать как часть обороны города. Ни один враг не сумел бы без помощи крыльев атаковать Утеху, расположившуюся между стволов и верхушек деревьев.

Большую опасность мог представлять огонь, хотя валлины горели не так хорошо, как другие деревья. Вокруг скрипели ковши и ведра - это люди торопливо черпали воду.

Рейстлин миновал большую толпу, которая собралась полукругом возле шерифа, но нигде не видел Карамона. Наконец он нашел брата стоящим рядом со Стурмом. Зажигающиеся тут и там факелы наполнили площадку дымом, и Рейстлин закашлялся.

– С тобой все в порядке, Рейст? - с тревогой спросил Карамон.

– Думаю, нет, - сказал Стурм, бросая на юного мага неодобрительный взгляд. - К тому же ночной воздух, холод, возможно, скоро бой. Надо ему укрыться…

Стурм Светлый Меч, сын Соламнийского Рыцаря, был на два года старше близнецов и перенял от отца недоверие к магам. Они с Рейстлином были знакомы уже десяток лет и долго не могли переносить общество друг друга.

– Возможно, тебе надо идти в гостиницу, Рейстлин, по крайней мере, там ты будешь в безопасности от… - Стурм сделал паузу и исправился: - Будешь в надежном месте.

– Возможно, тебе следует остудить голову в ведре, Стурм Светлый Меч, - язвительно ответил Рейстлин. - Если повезет, то люди могут принять ведро за шлем и немедленно произведут тебя в рыцари…

– Следи лучше за собой, - буркнул Стурм сердито, отодвигаясь в сторону,- но держись подальше от меня, у меня нет времени возиться с тобой.

– Да успокойтесь вы оба, - несчастным голосом произнес Карамон, наблюдавший за ссорой,- Шериф говорит…

– Мы получили известие, что те же самые отряды гоблинов, которые бродили в нашей области три недели назад, все еще рядом! Они планируют нападение на город! - Шериф указал на высокого, одетого в рванье человека.- Этот мужчина утверждает, что видел их разведчиков в лесу. Ему удалось подкрасться ближе и подслушать разговоры…

– Я немножко говорю по-гоблински, - скромно сказал бедняк.

– Фух! - фыркнул Рейстлин. - А я говорю на языке овражных гномов.

– Тише! - сказал Стурм, строго посмотрев на него.

– Все вы знаете, кому что делать, - продолжал шериф, - и кому какой пост занять. Лучники пусть расположатся в ветвях, воины - у подножия стволов.

– А я однажды видел гоблина! - раздался пронзительный голос, и маленькая рука замахала из гущи толпы. - Вроде в Кендерморе… или в руинах… может, в Палантасе? Могу показать место, у меня есть карта! Так или иначе, этот гоблин был большим уродливым дикарем с раскосыми глазами, он сказал мне, сказал, что…

– Это тот кендер, - прошептал Карамон, - который живет у гнома.

При звуках этого голоса каждый из обширной толпы вокруг шерифа немедленно начал проверять, на месте ли их мешочки, кольца, оружие или любые другие предметы, которые могли вызвать любопытство кендера. Рейстлин лихорадочно ощупал сумку с лекарскими принадлежностями и с облегчением убедился, что она еще подвязана к поясу.

Рассказ кендера был прерван звуками драки. После сдавленного выкрика «ой-йовмшш» грубый низкий голос прозвучал над толпой:

– Прошу прощения, шериф, он больше не будет вас прерывать.

Снова раздались приглушенные звуки: кендер явно собирался что-то выкрикнуть сквозь зажимавшую его рот руку.

– Хорошо, Огненный Горн, - произнес шериф, - убедись, что он будет держаться от нас подальше.

– Я прослежу, - промолвил с мягким акцентом высокий полуэльф.

– Спасибо, Танис. Теперь вернемся к делам. Так, кто принес ценности для сохранения, давайте их сюда.

Люди немедленно зашевелились, опуская мешки с монетами, семейные реликвии и прочие драгоценности в большой металлический сундук. Шериф быстро составлял опись, которую для сохранности отправят в гостиницу. Когда последний сверток был уложен и описан, крышку закрыли и опечатали.

– Кто мне поможет? - спросил шериф.

Человек в потертом плаще немедленно поднял руку, но взгляд шерифа лишь скользнул по нему. Зато он задержался на Карамоне и Стурме, стоявших поодаль.

– Вы, молодые люди,- решил он:- Берите сундук и идите за мной, я укажу нужное место. А двое стражей займут места спереди и сзади, наблюдая, чтобы никто не проследил наш маршрут. - Он пристально поглядел в глаза подошедшим юношам,- Обещайте сохранить расположение сундука в тайне.

– Клянусь честью сына Рыцаря Соламнии,- молвил Стурм торжественно, поднимая меч и целуя его эфес. - Пусть смерть заберет меня, если я не сдержу слова.

– Хорошо… Но я не особенно доверяю клятвам, парень,- сказал шериф мрачно.- Просто обещай - и все. А что насчет тебя, Карамон Маджере?

– Не скажу ни одной живой душе, - проговорил Карамон. - Могу даже зажмуриться, чтоб ничего не знать о тайном месте.

– Прекрасно, так и сделай, - блеснул глазами шериф. Он уже начал жалеть, что подобрал такую парочку. - Идите за мной, остальные по местам!

Ночь опустилась на Утеху. Никаких признаков присутствия гоблинов не было. Рейстлин, зевая и дрожа, сидел на ветке дерева ниже кузницы, ожидая любых возможных событий.

Он уже не раз пожалел, что поднялся с постели, и серьезно рассматривал возможность немедленного возвращения туда, когда прибежал один из стражей, сопровождавших шерифа с сундуком.

– Маджере! Идем со мной! - закричал он, как только заметил Рейстлина.- С твоим братом произошло несчастье!

– И что Карамон отколол на этот раз? - требовательно спросил Рейстлин, но сердце его болезненно защемило.

Карамон мог быть болваном и тупым чурбаном, но он был его братом и единственным членом семьи, который у него остался после смерти родителей.

– Он врезался в дерево со всего размаха, - усмехнулся страж. - Решил идти с закрытыми глазами.

Когда Рейстлин быстро собрался и проверил, взял ли все необходимое, он заметил краем глаза, что мужчина в потертом плаще наблюдает за его приготовлениями с повышенным вниманием.

– Что нашел интересного? - раздраженно буркнул юноша.

– Только забеспокоился о друге, - тихо ответил мужчина. - Надеюсь, с твоим братом не случилось ничего серьезного.

– Если рана на голове, можешь не беспокоиться…- сказал Рейстлин.

Когда он прибыл на место, Карамон уже пришел в себя, что было хорошим признаком. Он даже начал узнавать собравшихся вокруг.

– Здорово, Стурм… Ну и дела, как голова гудит… Что случилось? Привет, Рейст, а ты что тут делаешь? Знаешь, где спрятали сундук с драгоценностями? В лодке…

– Заткнись! - хором закричали Стурм, шериф н оба стража.

– Ты помнишь, как тебя зовут? - спросил Рейстлин, исследуя шишку размером с куриное яйцо на голове брата.

Карамон на миг задумался, потом лицо его прояснилось.

– Я Король-Жрец Истара.

Рейстлин вздохнул и повернулся к шерифу:

– Рана несерьезная, но, как видите, ему необходим уход. Могут стражи проводить его к гостинице? Ему надо согреться и лежать неподвижно, надо проследить за ним, пока не уснет.

– Хорошо. А он не будет больше болтать о потайном месте? - поинтересовался шериф.

– Если он начнет, говорите ему, что он ошибся и сокровища лежат на дне Кровавого моря. Я должен сбегать к Безумной Мэггин и взять травы для примочек. Как только смогу, присоединюсь к вам в «Последнем приюте».

– Но ты не должен блуждать тут в одиночестве, сынок, - сказал шериф, - не забывай о гоблинах.

Рейстлин прикусил язык, чтобы не брякнуть, что он думает о предстоящем нападении гоблинов.

– Карамону надо срочно оказать помощь, шериф. Иначе он будет считать себя Королем-Жрецом до конца жизни.

– Это было бы плохо, - промолвил Стурм. - С нас хватит и одного безумного… - Затем юноша великодушно добавил: - Я пойду с Рейстлином, шериф.

Рейстлин раздраженно нахмурился, но нельзя было тратить время на пререкания. - Хорошо, если ты настаиваешь… Идем, Светлый Меч.

Стражи подняли контуженого Карамона, стонавшего и жалобно бормотавшего при каждом шаге, и повели к гостинице. Последние слова, которые донеслись до них, были:

– Жгите еретиков!

Шериф пошел осматривать посты вокруг города, а Рейстлин со Стурмом зашагали в противоположном направлении, решив срезать путь через рощу. Дом Безумной Мэггин располагался в той же части города, что и «Корыто». Вскоре шум и свет факелов остались позади. Мостки были пусты - здесь уже давно никто не селился. Дерево прогнило и осыпалось, канаты и настилы угрожающе скрипели и раскачивались. Мрачно темнели заброшенные дома.

Двое юношей шли в тишине, каждому было нечего сказать попутчику. Только один раз Стурм спросил:

– Ты уверен, что с Карамоном все будет хорошо? Возможно, его надо показать кому-то еще… Кто более искусен в лекарском деле.

Рейстлин не снизошел до ответа на столь явное оскорбление, и на этом беседа завершилась. Они продолжали идти между толстых стволов валлинов, Стурм запалил факел и высоко держал его, чтобы было видно дорогу среди густых ветвей.

Две луны, серебряная Солинари и красная Лунитари, уже взошли и поднялись довольно высоко. Рейстлин поглядел на них и высчитал, что уже глубоко за полночь.

– Слушай, а мы идем…- начал Стурм, но так и не смог закончить вопрос. Рейстлин услышал сзади неясный шорох, но отреагировать уже не успел. Сильный удар оглушил его, крепкая рука зажала рот, а горла коснулась сталь.

– Только пикни, и я тебя располосую от уха до уха, - сказал кто-то.

Рейстлин чуть кивнул, показывая, что понял и будет держаться тихо. Острие слегка прокололо его кожу в знак того, что говоривший не шутит.

Хоть Рейстлин и замер, но попытался скосить глаза и посмотреть, что случилось со Стурмом. Он слышал звуки борьбы, звон стали и хриплое дыхание, затем последовал глухой удар и стон. Звук падения свидетельствовал о том, что борьба закончена.

– Ты его не прикончил, Головорез? - спросил другой человек, появляясь из гущи ветвей.

– Нет, Джек, только постучал ему по голове, преподав урок хороших манер. - Головорез потер челюсть и свирепо уставился на Стурма. - Он еще заплатит мне, ублюдок.

– Всему свое время. Свяжите им руки тетивами и поставьте на ноги. Зажгите свет, мне надо увидеть их лица… Если кто попробует кричать, немедленно прирежь…

– Свет? А если кто-нибудь заметит?

– Они примут нас за патруль ополчения.

Мужчина зажег фонарь, другой рывком поднял связанного Стурма. По лбу юноши текла кровь, но больше никаких повреждений не было заметно. Тот, кого назвали Головорезом, повертел в руках короткий меч Стурма и зашвырнул его в чащу. Стурм Светлый Меч стоял прямо и с вызовом смотрел на пленивших его, особенно на человека в бедной одежде по имени Джек.

Рейстлин узнал его - это именно он говорил, что подслушал планы гоблинов о нападении на Утеху. В голове у юного мага мгновенно, со всеми отвратительными подробностями, возникла схема действий воров.

– Значит, никаких гоблинов нет? - спросил Рейстлин, когда ему связывали руки.

– О, конечно есть, и очень много. - Джек подмигнул ему. - Приблизительно в ста милях отсюда.

– Это была уловка, - объяснил Рейстлин смотрящему с негодованием Стурму. - Они хотели заставить нас собрать все ценное в одном месте.

– И вы, парни, сейчас расскажете нам, где оно спрятано,- сказал Изящный Джек, подходя к Стурму. - Только не говори, что не знаешь, - тебя я запомнил, ты нес этот проклятый сундук.

– Тебе придется меня убить, потому что я ничего не скажу, - спокойно ответил Стурм.

– Я не собираюсь убивать вас, - покосился на него Джек. - Мертвые вы совершенно бесполезны. Но я могу заставить вас пожалеть, что вы не умерли. Головорез не любит церемониться с людьми. Сначала он отрежет тебе палец или два, потом выбьет глаз…

– Твори свои ужасы, - холодно сказал Стурм. - Я не нарушу клятву.

«Нет, лучше ты позволишь им сделать из себя отбивную, проклятый глупец»,- подумал Рейстлин. Видя, что никто не обращает на него внимания, он попытался пошевелить руками, проверяя, как туго связаны запястья и нельзя ли растянуть узлы. Путы поддавались, но, чтобы освободиться, требовалось много времени. А его как раз не было.

– Может, он желает умереть,- произнес Головорез. - А вот понравится ли ему смотреть, как умирает друг? Может, тогда он запоет по-другому?

«Вряд ли», - мелькнула у Рейстлина быстрая мысль, и он предпочел не дожидаться ответа Стурма.

– Я скажу вам, где спрятаны сокровища, - тонким голосом, изображая раболепие, закричал он. - Только не мучьте меня! Я скажу все!

– Да он не знает ничего, - презрительно бросил Стурм.

Рейстлин даже ухом не повел, не отрывая взгляда от воров.

– Точно, - сказал Джек, подумав, - не знаешь. Ты с ними не ходил, мы вместе стояли у лавки кузнеца.

– Мне выболтал брат, - запищал Рейстлин.

– Брат? Это тот большой бугай? Который сам врезался в дерево? - с сомнением проговорил Джек.

– Он прошептал мне на ухо, когда я осматривал его рану!

– А ведь он прав, Джек, - вмешался Головорез. - Я слышал, как большой парень болтал что-то о лодке, а остальные заткнули ему пасть.

– Значит, лодка… - В глазах Джека появился интерес.

– Я знаю какая! Я покажу вам все, только не мучьте! - умолял Рейстлин.

– Ты трус! - загремел Стурм, неистово задергавшись. - Да я тебя…

– Заткнись! - прикрикнул Изящный Джек.- Что касается тебя, парень… Пойдешь первым, и помни, если обманешь нас, сначала прикончим на твоих глазах друга, а потом возьмемся за тебя. Вперед.

Рейстлин подчинился, место ему было известно. Он бывал там много раз прежде, собирая травы с Безумной Мэггин. Но сейчас ему предстояло найти правильный путь в темноте, да еще с убийцей за спиной, который подталкивал его острием кинжала. Стоит ему хоть раз выказать сомнение, как ему перестанут верить, а потом убьют.

Рейстлин прошел через подлесок, в поисках ориентиров, которые указали бы, что они на правильном пути. По крайней мере, он был благодарен похитителям за то, что те заткнули Стурму рот платком. А то этот будущий рыцарь в приступе честности мог выболтать всю правду…

– Эй, мы идем уже слишком долго, - подозрительно сказал Джек. - Шериф не отсутствовал так много времени.

– Уже почти пришли, - откликнулся Рейстлин, вознося молитву Богам, если они действительно есть, что был прав.

Он уже вымотался и тяжело дышал, дрожа от рассветного холода. Когда он уже окончательно уверил себя, что пошел неправильным путем и заблудился, его коснулось дуновение влажного ветра, и юноша увидел звезды, отражающиеся в воде.

Это было именно то место - Рейстлин никогда бы не смог забыть этот запах.

– Вот оно. - Он с облегчением вздохнул.

– Где?

Воры посветили фонарем в разные стороны. Свет заиграл на поверхности большого водоема, в котором окрестные фермеры мыли и поили скот. Неподалеку на мелких волнах качался маленький ялик, привязанный к дереву.

– Вон лодка! - крикнул один из грабителей.

– Сундук в ней, - промямлил Рейстлин и, видимо истощенный до предела, рухнул к подножию дерева. Оттуда юноша бросил на Стурма предостерегающий взгляд, но тот уже и так догадался о намерениях Рейстлина и тоже остановился.

– Я принесу сокровище, - проговорил Джек, - а вы будете караулить пленников.

– Угу, и позволим тебе уплыть, помахав нам ручкой. Я не вчера родился, Изящный Джек, - бросил Головорез, - поэтому пойду с тобой. А с местными пусть сидит Срезала.

– Чтобы позволить вам разделить все на две части вместо трех? Меня не проведете!

Все трое двинулись к лодке, намереваясь вытянуть ее на сушу, но в спешке не обратили внимания на красные вешки, предупреждавшие держаться подальше от этого места.

Их возбужденные возгласы внезапно сменились громким плеском и проклятиями, фонарь потух. Через несколько секунд послышались жалобные крики о помощи.

Воры угодили в смертельные объятия старой трясины.

Рейстлин быстро тер узлы, спеша освободиться, наконец, размяв затекшие запястья, вытащил кляп изо рта Стурма и взял его нож, чтобы разрезать основательно связанные руки Светлого Меча.

Крики грабителей перешли в отчаянный визг и плач.

Рейстлин отвернулся.

– Куда ты собрался? - спросил Стурм, расшнуровывая кожаный жилет. - Не можем же мы оставить их тут умирать.

– А я вот могу, - заверил его Рейстлин. - Как ты думаешь, что они собирались сделать потом с нами?

Стурм промолчал, быстро стаскивая рубашку.

– Пойдешь к ним - трясина засосет и тебя,- мрачно предупредил Рейстлин.

– Раз у меня есть шанс, надо его использовать. - Стурм напрягал глаза, стараясь лучше рассмотреть дорогу при свете звезд. - Скорее, наберем больших веток, а то долго они не продержатся. Поторопись.

– Но они - воры, Стурм! - воскликнул Рейстлин. - Убийцы!

Стурм притащил первую ветку и перебросил ее к трясине.

– Они - дети Паладайна, - сказал он, пробуя ногой зыбкую почву. - Иди сюда, Рейстлин, мне нужна твоя помощь…

– Можешь убираться в Бездну, - прошипел тот. - Вместе с детьми Паладайна.

Стурм не ответил, глубже уходя в болото. Рейстлин поколебался еще немного, но, видя, что Стурм не собирается отступать, принялся подворачивать край белой мантии, а затем двинулся за будущим рыцарем в отвратительную жижу, пускающую пузыри…



Юноши вернулись в «Последний приют», где Стурм передал связанных и угрюмых «детей Паладайна» шерифу, объяснив их грабительский план. Шериф уныло разглядывал воров: мало того что ему предстояло заняться судом, так еще и надо было объяснить гражданам Утехи, как легко его провели.

– Надо было утопить их в трясине, - проворчал он. - Никто не ощутил бы потери…

– Я ощутил бы, - натянуто ответил Стурм, но шериф, лишь покачав головой, увел заключенных к тюрьме.

Одежды Рейстлина пропитались грязью, в сапогах хлюпало. Он еще держался, но уже чувствовал боль в груди и жар лихорадки в крови. Завтра он свалится на много дней совершенно больной.

Отправившись к брату и обнаружив у того явные улучшения - Карамон больше не считал себя Королем-Жрецом,- Рейстлин сидел у огня, завернувшись в одеяло, и попивал медовое молоко, согревая горло.

– Могу я присоединиться к вам? - спросил подошедший Стурм.

– Да о чем речь, Стурм! - Карамон радостно пихнул ему стул. - Садись и выпей.

– Не смогу остаться с вами надолго - мать будет волноваться,- но я решил задержаться, чтоб извиниться перед Рейстлином.

– За что? - удивленно поднял глаза юноша.

– Я недооценил тебя сегодня вечером, - ответил будущий рыцарь. - Подумал, что…

Он замялся, и Рейстлин закончил за него:

– Ты подумал, что я жалкий трус, который продаст всех друзей, лишь бы спасти свою шкуру.

– Я ошибся, - признал Стурм. - Ты проявил мудрость и храбрость, вызвав мое восхищение.

– Спасибо, - сухо сказал Рейстлин.

Стурм поклонился и встал, собравшись уходить.

– Сэр рыцарь,- позвал юный маг.

Стурм замер, опасаясь очередной насмешки.

– Да?

– Рисковать собственной жизнью, чтобы спасти тех несчастных негодяев, было глупо, - сказал Рейстлин, - глупо, но благородно… Ты восхитил меня, решив не бросать людей, которые еще недавно собирались убить тебя.

Стурм Светлый Меч улыбнулся, что случалось с ним крайне редко:

– Спасибо.

– Вы хорошо поработали вместе! - вмешался с энтузиазмом Карамон. - Нам надо когда-нибудь втроем отправиться на поиски приключений!

Оба юноши вежливо кивнули друг другу.

– Небеса сохраните, - пробормотал Рейстлин.

– Не допусти Паладайн, - взмолился Стурм.

---

"Последнее испытание"

Не могу, как же мне не нравится этот мюзикл. Скучные мелодии, неаккуратные тексты, раздражающее исполнение. Только аранжировки бесспорно хороши. И собственно звукозапись (и мы все знаем, почему).

Но самая большая проблема не в этом. А в том, что я отчетливо слышу, что, как сказал Саруман в интервью, мюзикл написан "от головы". Три песни с Зиланта-98 я могу слушать до бесконечности, потому что слышу в них ту нотку благородного безумия, которая отличает ремесленничество от творчества. А в мюзикле - те же авторы, те же исполнители, те же мелодии... а нотки той уже нет. Писали усталые, разочарованные люди, которым просто нужно сделать диск. В общем, я с трудом заставила себя прослушать его один раз подряд.

И все же я хочу, чтобы мюзикл был поставлен. Потому что я люблю жанр мюзикла. Потому что я знаю, каких высот он достиг на западе, какая красота и роскошь бывает в тамошней музыке и тамошних постановках. И потому что мне категорически не нравится, что делают с мюзиклом у нас. Совсем не нравится, как у нас ставят заимствованные постановки. Мне не понравился наш "Норд-Ост". Это все какой-то тупик, какая-то удушающая "коммерция для бедных". Не живет на нашей сцене мюзикл, умирает и задыхается. А в "Последнем испытании" я вижу потенциал развития жанра. Несмотря на все его мелодически-текстовые недостатки, это - живая штука с огромными возможностями, которая может и сама расцвести, и другие наши мюзиклы за собой потащить. Все, что ей нужно - это чтобы исполнители поверили в себя и в то, что они исполняют.

Только я не хочу, чтобы спектакль заканчивался "Властелином Ничего". Именно потому, что это вещь с огромным потенциалом. Да, трагедия тоже имеет право на сценическое существование, но трагедия трагедии рознь. Бывают трагедии типа "все плохо", а бывают трагедии оптимистические, несущие позитивный эффект. И можно сколько угодно восхищаться "Тоской" и "Гибелью богов", но нам сейчас нужны вещи, которые поднимают, а не давят, которые несут позитивный месседж.

@темы: Мысли

---

Современный кукольный Рейстлин

Не могу, торкает меня физиономия этого кукольного парнишки - такая капризно-своенравная, при этом интровертно-задумчивая, в общем, такая, как надо. И вот тут он еще и с часами стоит. Властелин Прошлого и Настоящего, блин.

смотреть

@темы: кукольное

---

А я сошла с ума... Какая досада

Хочу себе куклу-Рейстлина. Нет, я не собираюсь заниматься кукловодством, но я видела, какие сейчас бывают красивые, на фотографиях у  Ассиди. И такие худенькие, стройные, как раз Рейстлину по сложению подходят. Конечно, раскраски такой не найдешь, но можно, наверно, найти куклу-юношу с белыми волосами, а остальное сделают автомобильная краска из баллончика и лак для ногтей. И сшить мантию из самого лучшего бархата, какой найду, в идеале шелкового. Или, если с белыми волосами не найду, можно сделать Рейстлина в истарском варианте, даже проще - мантию вышивать не надо будет, а то я никогда в жизни люрексом по бархату не вышивала.

Вообще-то я с удовольствием завела бы себе обоих братцев, но судя по виденным мной фото, куколки все такие стройные, что Карамона среди них не найдешь...

Остается один вопрос: когда мои домашние застукают меня за этим занятием, с какой скоростью меня упекут в Кащенко?

@темы: кукольное

---

Забавная инверсия

Во времена Войны Копья, кто угодно, глядя на братьев Маджере:

- Такой классный этот Карамон, красивый, сильный, добрый, и вообще суперский парень!.. А это что такое???

Через три года после Войны Копья, Крисания, пообщавшись с Рейстлином и глядя на пьяного Карамона:

- Такой классный этот Рейстлин, умный, интеллигентный, уверенный, и вообще суперский парень!.. А это что такое???

Эх, где была та Крисания во время Войны Копья...

@темы: Мысли

---

О финале ТЛ

Я допускаю, что эту гармонию алгеброй мерить не надо, но что-то у меня две части уравнения не сходятся.

Сцену закрытия Портала нам показывают с двух сторон: сначала с точки зрения Рейстлина (в Бездне), потом с точки зрения Таниса (в Башне). Я пытаюсь совместить эти два видения, и у меня не получается.

Что видит/делает Рейстлин:

1. Карамон выходит из Портала.
2. За спиной Рейстлина шипит Такхизис.
3. Танис забирает Крисанию у Карамона.
4. Рейстлин осознает, что ему хочется жить, и делает шаг к Порталу.
5. Карамон поворачивается к Порталу с Посохом в руке и видит Такхизис за спиной Рейстлина.
6. Рейстлин вопит "Закрывай!"
7. Такхизис цапает Рейстлина, он падает на колени.
8. Карамон это видит и делает шаг к Порталу.
9. Рейстлин вопит "Закрывай, дурак!..." и далее по тексту.
10. Портал закрывается.
11. Такхизис нападает на Рейстлина всерьез. У него начинается предсмертный бред.
12. Такхизис убивает Рейстлина и пытается докопаться до его души. Паладайн отбирает душу Рейстлина у Такхизис. Рейстлин засыпает.

Что видит/делает Танис (нумерация событий соответствует предыдущему списку):

1. Карамон выходит из Портала.
3. Танис забирает Крисанию у Карамона.
7. Такхизис цапает Рейстлина, он падает на колени.
8. Карамон вопит "Нет! Рейстлин!" и делает шаг к Порталу. Даламар велит Танису остановить Карамона, но Танис понимает, что это дело безнадежное.

Т.е. до пункта 8 соответствие двух точек зрения наблюдается.

Дальше непонятно. Танис видит, что:

Карамон пытается закрыть Портал, но у него не получается.
Рядом с ним возникает образ (проекция?) Рейстлина, они оба берутся за посох.
Портал закрывается.
Образ Рейстлина исчезает, звучат слова "Прощай, брат".

КАК ОДНО СООТНОСИТСЯ С ДРУГИМ?

Откуда взялась проекция Рейстлина и слова "Прощай, брат"? Это должны были быть сознательные действия Рейстлина, а Рейстлин в это время другим занят - посылает Карамона (9) или отключается (12).

Кто-нибудь может это объяснить?

@темы: Мысли

---

Как Рейстлина приняли в магическую школу

Отрывки из книги Тины Дэниэлл "Темное Сердце"

Понятно, что альтернативка и неканон, написано задолго до "Кузницы души".

Перевод мой. На коленке абсолютно, выправлять не хочу. Без спросу не тырить!


Глава 3

Ярмарка Алой Луны

[]

Пока Китиара боролась с Карамоном, высокий худой человек с пронзительными кошачьими глазами, белыми ресницами и сухим, кожистым лицом пробирался через толпу рядом с Рейстлином, протягивая окружающим карты. Рейст невольно протянул руку, и человек вложил ему в ладошку одну из своих карт. На карте была странная надпись. Мальчик еще не слишком хорошо умел читать, но один из символов на кусочке бумаги он разобрать сумел - один из многих классических символов бродячего мага.

Когда человек направился прочь, Рейстлин встал и пошел за ним. Человек ловко скользил между людьми, мимо киосков и ларьков, вокруг деревьев и камней по тропе, где повсюду сидели люди и перекусывали, на маленькую лужайку, предназначенную для представления. Неуклюжий человек заговорщицки кивнул Рейстлину и продолжал путь, протягивая окружающим карты. Толпа, казалось, расступилась перед ним, а потом опять его поглотила.

Рейстлин посмотрел в центр лужайки. Там люди начали собираться вокруг человека, готовившегося к выступлению. Когда человек поднял голову, Рейстлин его внезапно узнал. Он оглянулся туда, где в последний раз видел человека с картами, потом посмотрел на другого. Человек, готовившийся к выступлению, был почти таким же, как и тот, за кем последовал Рейстлин, только одет был в желтую мантию, некогда великолепную, но ныне несколько поблекшую.

Близнецы, подумал Рейстлин, как мы с Карамоном. Заинтересованный совпадением, мальчик подошел поближе. Скоро он оказался среди дюжины людей, стоявших вокруг, переговаривавшихся и ждавших, когда бродячий маг начнет выступление.

Человек расставлял коробки, свитки и маленькие предметы на подставке, установленной раньше. При этом он с хихиканьем что-то шептал, похоже, сам себе, но время от времени подмигивал и кивал собравшимся. Одна из присутствующих, молодая девушка с длинной косой и персиковым цветом лица, похоже, особенно заинтересовала его. Когда он откашлялся и приготовился начать, он секунду смотрел прямо на нее.

Вытащив из складок своего одеяния маленькую монетку, волшебник показал ее собравшимся, а потом эффектным движением поместил на лоб кривоногого фермера, который стоял и смотрел на мага, разинув рот.

- Думай. Думай как следует, - произнес иллюзионист. - Думай о чем-нибудь важном для тебя. Одно слово или два. Не пытайся обмануть старого умного мага...

Фермер сосредоточенно нахмурился - очевидно, думать ему было куда труднее, чем пахать землю.

- Новая корова, - торжественно произнес волшебник, и лицо фермера вспыхнуло в изумлении, что означало, что волшебник догадался верно.

Волшебник прошел вдоль ряда зрителей и подошел к девушке, на которую он посмотрел раньше. Монету к ее лбу он прижал гораздо ласковее, внимательно глядя в ее свежее лицо. Ее лицо, в отличие от лица фермера, было беззаботным. Волшебник, казалось, тщательно обдумал свои слова, прежде чем произнести:

- Молодой человек по имени... Артис!

Она восхищенно захлопала в ладоши, а волшебник продолжил выступление со слегка нахмуренным лицо, как будто он был немного разочарован в том, что открыли ему его мысли.

Рейстлин вздрогнул, когда рука мага с монеткой протянулась к нему. Он внимательно смотрел на мага, прижимающего монету к его лбу.

- А теперь ребенок. Детский ум нетрудно разгадать, - воскликнул волшебник, склоняясь к монете, словно слушая, что она ему говорит. На лице Рейстлина появилось выражение ужаса. Ему было несколько неловко, но он стоял на месте, ожидая откровения.

Вероятно, никто, кроме Рейстлина, не заметил удивления, скользнувшего по лицу волшебника, пытавшегося услышать откровение, которое не пришло. Маг в желтой мантии наклонился ближе к Рейстлину, и собравшиеся, которым не терпелось услышать, что он скажет, подошли ближе на шаг. Почти минуту стояла тишина.

- Конфеты! - воскликнул маг, выпрямляясь с впечатляющим жестом. Зрители встретили его реплику аплодисментами и одобрительными криками. - Конфеты, - повторил маг, поворачиваясь к своему реквизиту и украдкой бросив еще один взгляд на красивую девушку.

Никто не обратил особого внимания на Рейстлина.

- И не думал я о конфетах, - раздраженно пробормотал он. Но он вынужден был признать, что старый опытный иллюзионист умел угодить толпе. Мальчик подошел поближе, потому что иллюзионист уже показывал следующий номер.

Теперь человек изящно взмахнул руками и нараспев произнес несколько слов. Он открыл ящики, и из них вылетели голуби, вывернул карманы и обнаружил сияющие украшения, разорвал на куски лист цветной бумаги и восстановил его из обрывков. Где-то в глубине души Рейстлин понимал, что это всего лишь фокусы, не слишком сложная и, конечно, не слишком значимая магия. Но за все неполных пять лет своей жизни мальчик никогда не видел такого захватывающего представления. Зрители смотрели с уважительным молчанием. Сам Рейстлин был заворожен.

- Вот ты где, Рейст! - к нему подбежал Карамон, важно отдуваясь. - Китиара попросила меня найти тебя и сразу же привести назад. - Он оглянулся через плечо, почувствовав, что немного заблудился. - Только я не совсем уверен, а "назад" - это куда?

- Шшшш! - Рейстлин сердито посмотрел на брата и больше не обращал на него внимания.

Карамон поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть "гвоздь программы" бродячего мага, вероятно, вершину его знаний и умений. Насколько мог понять Карамон, высокий тощий маг жонглировал в воздухе несколькими светящимися шарами. Тоже мне, подумал он. Карамона магические фокусы заинтересовали не больше, чем Рейстлина - братишкины сеансы вольной борьбы.

Карамон оглянулся через плечо, отыскивая Китиару, и тут зрители громогласно закричали "Ура!" Он посмотрел на мага, но было уже поздно. Представление закончилось, и маг упаковывал свои вещи. Другой человек - почти точная копия мага, подумал Карамон, нахмурившись - принялся обходить зрителей с корзиной, чтобы собрать плату.

- А что он сделал? - спросил Карамон у Рейстлина. - Что он сделал?

Но Рейстлин ничего не сказал, и у него на лице было выражение почти блаженства.
- Вот вы где! - раздался энергичный голос, и на плечо каждого из них опустилась рука. - Пора домой. И где Китиара?

Это был Гилон, сопровождаемый весело скачущей Янтарь. Он обнял сыновей и легко поднял Рейстлина на свои крепкие плечи.

- Идем! - крикнул он Карамону. - Где Кит? - повторил он, нерешительно оглядываясь.

- Ну, - сказал Карамон, - где-то там. Или там. Мы разошлись, потому что Рейст...

Гилон ласково выбранил Карамона:

- У тебя есть обязанности по дому, и не следует оставлять мать дома одну. Ты это знаешь. - Он опять огляделся. - Ну что ж, - пожал он плечами. - Кит нас догонит.

Гилон быстро пошел в сторону дома. Карамону пришлось бежать, чтобы угнаться за ним. Рейстлин, подпрыгивая на плечах отца, повернул голову, чтобы в последний раз посмотреть на мага в выцветшей желтой мантии. Но маг и его копия уже исчезли.

* * * * *

Когда солнце уже давно зашло, Кит открыла двери домика и проскользнула внутрь. Ее усталое лицо было вымазано грязью, одежда порвана и в беспорядке. Но она выбросила предсказание гадалки из головы и была веселее, чем обычно. Ей понадобилась секунда, чтобы после темноты на улице привыкнуть к странному свету в доме.

- Шшшш! - Гилон схватил ее за руку и усадил рядом с собой на пол.

- Где ты была? - спросил Карамон, сидевший рядом с отцом.

Не успела она ответить, Гилон прошептал:

- Да ладно, неважно. - Он ласково погладил черные волосы Кит. - Смотри!

Теперь она разглядела, что происходит. В центре комнаты стоял Рейстлин и что-то показывал. Магические фокусы? Да, Рейстлин показывал магические фокусы.

- Я не знаю, где он этому научился, - прошептал Карамон на ухо сестре, - но он весь вечер их показывает. И так здорово!

У Рейстлина был серьезный, сосредоточенный вид. Мальчик поднял руки. Между ними висел - и Китиара не могла понять, каким образом - белый светящийся шарик. Руки Рейста медленно двигались, трепетали, и он нараспев произносил какие-то непонятные слова. Через секунду Кит осознала, что эти слова звучат как бред Розамун во время одного из ее трансов, и это ей очень не понравилось.

Рейстлин сделал движение руками, светящийся шарик разделился на несколько таких же, и мальчик начал ими жонглировать. Еще одно быстрое движение. Шары опять разделились, на этот раз на десятки маленьких светящихся шариков. Еще одно движение, и они стали сотнями крохотных сияющих сфер, мерцающих снежинок, пульсирующих, как живые, двигающихся в строгом и изящном порядке.

Наконец Китиара увидела, что слова и жесты Рейстлина замедлились. Сияющие образы тоже замедлили движение и почти остановились. Гилон, Карамон и Кит молча смотрели на лицо Рейстлина, на котором теперь отражалось почти болезненное сосредоточение. Внезапно Рейст что-то прошептал и сделал быстрый и сложный жест.

Сияющие сферы начали вращаться, увеличиваться, окрасились в глубокие яркие цвета. Потом, быстрее, чем мог увидеть глаз, сферы разлетелись сотнями крохотных фигурок: огненных цветов, раковин-бутонов, комет-бабочек. Раздался негромкий треск, завершившийся взрывом белого света, который на мгновение ослепил и ошеломил всех присутствующих.

- В чем дело? Что случилось? - спросила Розамун дрожащим от страха голосом. Она держалась за дверную раму своей маленькой комнаты, ее лицо исказилось от тревоги.

Гилон встал и поспешил успокоить ее и уложить в кровать.

Все стало как обычно. Рейстлин подошел к брату и сестре и сел рядом с ними. Он протянул им руки, и они взяли его руки в свои. Китиара и Карамон рассмеялись от радости, и, к общему изумлению, Рейстлин рассмеялся вместе с ними.

Глава 4

Школа магов

Гилон взял с собой в дорогу немного хлеба и сыра, а Китиара в последний раз оглядела Рейстлина. Руки и лицо - чистые. Туника и брюки - починенные на локтях и коленках, но приличные. Кит потянулась и зевнула. Весеннее солнце еще не поднялось, когда Гилон разбудил ее, чтобы она успела все приготовить для этого дня.

Рейстлин серьезно смотрел на нее. По тому, как неподвижно он стоял, Кит поняла, в каком восторге Рейстлин от предстоящего посещения магической школы. Если бы Карамон шел на подобную прогулку, он - как и большинство шестилеток - неудержимо прыгал бы вверх-вниз и задавал миллион вопросов.

Но не Рейст. Всегда тихий и наблюдательный, он стал еще более тихим и наблюдательным в предвкушении встречи с магом-учителем.

- Я никогда не буду таким же высоким и сильным, как Карамон, да? Сколько бы мази ты ни втирала мне в ноги? - спросил он у Кит накануне вечером, когда она мазала ему на ночь ноги и руки какой-то вонючей мазью. Эта процедура стала ежевечерней после последнего посещения местного целителя Бигардуса. Осмотрев Розамун, Бигардус уставился на тощие ручки и ножки маленького Рейстлина и поцокал языком. Потом он порылся в своей сумке с лекарствами, вытащил какую-то мазь на дегте и велел Кит каждый вечер втирать ее Рейсту в руки и ноги, чтобы они окрепли. Ну что ж, скептически подумала Китиара, может, и стоит попробовать.

Накануне вечером, с нетерпением думая о предстоящей встрече с мастером-магом, Рейст возразил против пахучей процедуры.

- Эта штука меня не переделает, - искренне сказал он. - Я всегда буду маленьким и слабым. Я знаю. Это неважно. Перестань думать, что тебе вечно придется обо мне заботиться.

Кит наклонилась над братишкой и быстро обняла его, изумляясь его проницательности. Действительно, Китиара каждый день думала, как бы ей избавиться от необходимости опекать братьев - не только Рейстлина, но и Карамона. Ей было почти четырнадцать лет. Ей хотелось отправиться в путь, посмотреть мир, возможно, даже найти отца. Она смертельно устала от хозяйственных забот, которые должна была бы выполнять Розамун, если бы не ее дурацкие трансы.

Рейст оттолкнул ее и сел в постели, вспыхнув, его глаза блестели.

- Когда я стану магом, - пообещал маленький мальчик, - никто не будет обо мне заботиться! Это я буду заботиться о маме, папе и Карамоне. И о всех остальных, как сочту нужным.

- Громкие слова, - ласково сказала Кит, взлохматив ему волосы и откладывая в сторону мазь. - Совсем как у твоего брата.

- Ага, горазд ты трепаться, - сонно вставил Карамон со своей кровати.

- Вот увидите, - сказал Рейстлин.

- Спите, оба. Завтра важный день.

Рейст, как обычно, выбившийся из сил за день, бледный и взмокший от своего дерзкого заявления, упал на подушку. Веки его затрепетали, и он забылся беспокойным сном.

Кит несколько минут посидела с Рейстом, чтобы убедиться, что он действительно уснул. Эту привычку она взяла, еще когда он был младенцем, когда она следила за ним, иногда вообще целую ночь не ложилась, чтобы быть уверенной, что он не начнет задыхаться.

За Карамоном, наоборот, следить вообще не приходилось. Он уже спокойно сопел на своей деревянной кроватке рядом с кроваткой Рейста у стены напротив спальни Розамун и Гилона. Несмотря на свою энергичность, Карамон обычно засыпал раньше брата.

Утром того дня, когда Рейсту предстояло посетить мастера-мага, Карамон еще лежал в постели, так запутавшись в одеяле и подушке, словно ему снилась борьба со змеей. Он запротестовал, когда Гилон сказал ему, что не возьмет его с собой, но быстро замолчал, когда Розамун пообещала, что они испекут булочки с семечками подсолнуха.

Розамун уже довольно долгое время неплохо себя чувствовала. Она начала немного поприличнее одеваться, регулярно причесываться и украшать волосы бусинами и цветами. Несколько недель ее лицо, обычно такое напряженное и сморщенное от тревоги, было несколько более расслабленным и почти счастливым.

Теперь мать Кит стояла у кухонного стола и готовила чай для троих путешественников. Кит, избегая заботливого взгляда матери, подошла и взяла себе горячую кружку. Когда Розамун отвернулась к огню, Гилон, который только что вышел из спальни, отвел Кит в сторону.

- Карамон знает, что надо сбегать за Бигардусом, если Розамун... если... ты знаешь... он замолчал, встревоженно глядя на Кит.

- Если она опять с катушек съедет, ты хочешь сказать, - прямо сказала Кит, не обращая внимания на болезненную гримасу Гилона. - Да. Может, больше Карамон для мамы и ничего не может сделать, но бегать он определенно умеет. - И, - добавила она, видя, что тревога Гилона растет, - он быстро обернется, к Бигардусу и обратно, если только не встретит по пути кого-нибудь из своих тупых дружков и...

- Может, нам не стоит уходить, - сказал Гилон. - Я хочу сказать, если ты думаешь, что твоей маме будет нехорошо, или что Карамон без нас не справится... - Он вопросительно поднял руки.

Мысль пойти сегодня в магическую школу принадлежала Гилону. Отчим Кит два долгих вечера провел у стола, сочиняя письмо для мастера-мага с просьбой о позволении записать Рейста в школу. Он долго искал подходящие слова, подходящий тон. Но ни один из полутора десятков черновиков ему не понравился, и в конце концов он встал и швырнул их все в огонь.

- Письма такие холодные, - заявил он. Он сам пойдет и обратится с просьбой о своем младшем сыне. Тогда мастер-маг сам увидит, каким одаренным учеником будет Рейст.

Магическая школа таинственным образом располагалась где-то на окраине Утехи, ее точное расположение было источником слухов и сплетен, и Кит не знала никого, кто мог бы достоверно доказать, что был там. Но Гилон, с его простым и упрямым характером, решительно настроился туда пойти. Кит знала, что Гилон хотел обеспечить будущее Рейстлина не меньше, чем она сама, хоть и по другим причинам.

- Нет-нет. Карамон прекрасно справится. Розамун, может, и нет. Нам просто придется держать пальцы скрещенными, - заверила она Гилона, не слишком-то его успокоив.

Пока сестра и отец шептались, Карамон проснулся и сонно подошел к столу, где Розамун уговаривала Рейста съесть немного каши. Кит видела, как ее мать с нежной улыбкой обернулась к Карамону, обняла его и поставила перед ним большую миску с кашей. Карамон с готовностью приступил к еде, спрашивая с набитым ртом, а что еще есть поесть.

Оба мальчика с жадностью смотрели на мать, очевидно очень довольные, что она рядом и говорит с ними. Розамун подняла голову и поймала рассудительный взгляд Кит.

- Китиара, ты не хочешь чего-нибудь поесть перед уходом? Тебе предстоит занятое утро, и кто знает, какое гостеприимство вам окажут, - ласково сказала Розамун.

- Не беспокойся обо мне, мама, - в интонации, с которой Кит сказала последнее слово, было что-то, что заставило Розамун вздрогнуть. - Я взяла с собой хлеба и сыра, нам с Гилоном и Рейстом этого вполне хватит. Я могу позаботиться о себе - я это делаю уже много лет. Так что не надо сегодня начинать обо мне беспокоиться.

Покрасневшая Розамун обернулась к близнецам. Карамон, занятый засовыванием каши в рот, не обратил особого внимания на этот разговор, но Рейстлин, всегда наблюдательный, слушал, нахмурившись.

Тут вошел Гилон, и напряжение спало.

- Поторопись, Рейст. Нам надо прийти пораньше, чтобы у мастера-мага было время нас принять. Китиара, ты готова?

Рейстлин соскользнул со стула, Розамун вытерла ему лицо, и мальчик подошел к стоявшему у двери Гилону. Кит обвязала сумку с едой веревкой и перекинула через плечо. Гилон ласково поцеловал Розамун в лоб, потом заколебался, очевидно, боясь оставить ее одну с Карамоном на целый день.

Розамун, выглядевшая совершенно типичной, хоть и слегка взлохмаченной домохозяйкой, ласково отмахнулась от его тревог.

- Да идите, - сказала она. - С нами все будет в порядке.

Когда они вышли, Карамон уже притащил из кладовой ступку и пестик и, стоя на коленях на стуле у обеденного стола, решительно растирал семечки подсолнечника, а мать смотрела на него с ласковым одобрением.

Китиара, выходившая последней, успела увидеть эту домашнюю сцену, прежде чем закрыть дверь, и ее охватила зависть пополам с обидой. Она ненавидела то, как близнецы и Гилон обожали Розамун во время ее "нормальных" периодов. Если мать когда и уделяла внимание Кит, то это было так давно, что Кит этого уже не помнила.

* * * * *

Трое спустились по воздушным мостам и лестницам между валлинами к одной из троп, которая вилась среди гигантских стволов в направлении к южным окраинам Утехи. Кит, которая дома так ничего и не поела, вытащила из сумки кусок черного хлеба с сыром и принялась жевать на ходу.

Подождав ее на тропе, Гилон сказал негромко, так, чтобы Рейст не слышал:

- Хотя я там никогда не был, я так понимаю, нам предстоит около часа идти до того места, где, как говорят, мастер-маг держит школу. Дойдет ли Рейст? Может, нам стоит на полдороге отдохнуть? Нельзя же, чтобы он выбился из сил, когда дойдет дотуда.

Кит посмотрела на худенького мальчика, послушно шедшего перед ними. Его любопытные глаза оглядывали небо, вершины деревьев, окрестности, отмечали то, что его интересовало. Он не обращал никакого внимания на Кит и Гилона и воображал себя отважным предводителем их маленького похода.

- Если мы увидим, что он начинает уставать, можно будет по очереди нести его на спине, - сказала Кит и тихонько добавила: - Не в первый раз же. - Хотя Рейстлин и был похож на сестру, особенно своими глубокими карими глазами, у него не было ее силы и выносливости.

Раннее утро было теплым, ласковый ветерок нес песни перелетных птиц, возвращавшихся домой. Настроение у Кит поднялось, когда она направилась к старому мосту через Утехинский Ручей. Скоро они сошли с дороги. Гилон знал короткий путь через лес, берегом озера Кристалмир, который помог бы им быстрее достичь цели.

Вскоре они вышли из-под тени валлинов в холмистую, лишь местами поросшую лесом местность. Рейст по-прежнему шел рядом с Китиарой и Гилоном, не выказывая никаких признаков усталости. Должно быть, он действительно в восторге, подумала Китиара.

Три четверти часа прошло почти в полном молчании. Они шли друг за другом по узкой каменистой тропе, вившейся среди высокой желтой травы и весенних полевых цветов. Маленькие ползучие существа торопливо ускользали с тропы перед ними, как будто из ниоткуда взлетали дикие птицы. Земля была прекрасна, и ее естественная гармония успокаивала путешественников и настраивала на благодушный лад.

Кит мечтала о своем отце, когда громкий крик Рейста вернул ее в реальность. Рейст подпрыгивал между Кит и Гилоном, тянул их за рукава и кричал:

- Посмотрите, посмотрите, вот она! Школа!

Над ландшафтом возвышался каменистый утес - так морякам кажется, что из моря внезапно возникает небольшой остров. Секунду назад они этого утеса не видели. Солнце светило так ярко, что им пришлось прикрыть глаза руками. Камни образовывали холм с крутыми склонами, его размеры в ярком свете солнца невозможно было оценить. Он был побелевший, склоны были усеяны обломками известняка, вершины видно не было. Китиаре пришлось моргнуть, чтобы убедиться, что она действительно все это видит.

- Вот она! Вот она! Разве вы не видите? - спросил Рейст с очевидной досадой.

Подойдя поближе, Кит и Гилон увидели, что имел в виду Рейстлин: светлый каменный фасад и вход, так искусно сливавшиеся с окружением, что они были почти невидимы для прохожих. Таким способом мастер-маг добился эксклюзивности школы и защитил своих учеников от возможных проявлений злости со стороны местного населения, которое, как и большинство разумных существ на Кринне, смотрели на магию со скептицизмом, недоверием или откровенной враждебностью.

Судя по поднятому лицу Гилона, на дровосека это необычное место произвело впечатление. А Рейст не выказывал никакого благоговения. Личико у ребенка было самодовольное, как будто ничто в этом месте не могло его удивить.

Магическая школа была встроена в холм и замаскирована камнями, кое-где поросшими растительностью. На близком расстоянии между валунами и кустарником можно было разглядеть часть постройки. Китиара посмотрела вверх и заметила кое-что такое, что очень удивилась, как же она не увидела этого раньше. Довольно часто на вершину холма садились утки и другая водяная дичь, что наводило на мысль, что там находится какой-то скрытый водоем.

Остановившись в нескольких ярдах от входа, они услышали низкое гудение и, с удивительной гладкостью, массивная дверь распахнулась. Кто-то открыл ее безо всякого сигнала от них! Следуя за Рейстом, Кит была вынуждена ткнуть локтем Гилона, у которого неприлично отвисла челюсть. Дверь захлопнулась за ними.

Они оказались в начале коридора, отделанного гладким алебастром и медленно поднимавшегося по спирали по часовой стрелке. В коридоре не было видно никакого источника света. Казалось, освещение исходит из самого светло-серого камня. Рейстлин уже шел вперед. Гилон и Кит поспешили за ним. По сторонам вьющегося коридора виднелись железные двери, все крепко закрытые, но Рейстлин шел мимо, даже не взглянув на них. Казалось, что он точно знает, куда идет.

Они десять минут шли по спиральному коридору, и Кит успела насчитать двадцать семь дверей. Наконец они дошли до верха - или, по крайней мере, до конца этого странного коридора. Перед ними оказались внушительного вида двойные железные двери, черный металл был отделал резными рунами и свитками.

Кит почувствовала, что отступает назад, поближе к Гилону. Ее маленький брат первым подошел к дверям, но, похоже, не решался постучаться. Он стоял перед ними, слегка наклонившись вперед и пытаясь понять, что ждет его впереди. Пришлось Гилону, через несколько секунд догнавшему сына, решительно постучаться.

Кит ждала, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, но теперь не от нервозности, а потому что ее раздражал тот - или то - что заставляло их пройти через эти церемонии. Все это явно было придумано, чтобы напугать посетителей.

Трое - грубо одетый, крепкий дровосек; маленький хрупкий шестилетний мальчик; и стройная девочка-подросток с шапкой темных вьющихся волос - ждали с разным настроением, но с общим нетерпением. Внутренняя дверь, в отличие от внешней, долгое время не выказывала никакого ответа на их присутствие.

Наконец железные петли заскрипели, и двойные двери распахнулись внутрь. Гилон, Рейст и Китиара вошли в большую круглую комнату без окон и без ламп. Все стены сплошь были увешаны полками, а полки стонали от книг - сотен толстенных томов в кожаном переплете, сотен более обыкновенных книг с численными указателями; целая стена тоненьких книжек и свитков с тщательно упорядоченными очерками; еще одна стена пожелтевших, рассыпающихся рукописей, аккуратно перевязанных лентами; и целые ряды дневников и журналов.

Неяркий свет проникал внутрь через прозрачный купол потолка. Только подняв голову и увидев, как у нее над головой проплывает щука, шевеля хвостом, Кит поняла, что эта комната находится подо дном пруда на вершине замаскированного холма.

В центре комнаты стоял огромный деревянный стол, за которым сидел и ждал их человек в мантии с капюшоном. Капюшон, закрывавший лицо, был цвета побелевших валунов на склонах холма, а это, как знал на Кринне каждый ребенок, означало. что мастер-маг находился на стороне сил добра.

Маг резким движением скинул капюшон и открыл серо-стальные, коротко остриженные волосы и бороду. Черные глаза посмотрели на посетителей.

- Я Морат. Мне следовало бы приветствовать вас в моей скромной ученой обители, но вы прибыли без приглашения и, - Морат вздохнул, устало махнув рукой, - у меня нет свободного времени, чтобы тратить его на незваных гостей. Поэтому вместо приветствия я велю вам сказать, что вам нужно, и идти своей дорогой.

Гилон развернул плечи и шагнул вперед.

- Если вам угодно, сударь, я Гилон Маджере из близлежащей Утехи. Я хочу отдать своего сына, Рейстлина Маджере, в вашу магическую школу, чья репутация хорошо известна в окрестностях. Я знаю, что он еще маленький, но он уже продемонстрировал и интерес и склонности к вашему искусству. Когда ему еще не было пяти лет, он смог выучить и воспроизвести трюки, которые показывал бродячий маг на Ярмарке Алой Луны.

Уверенность Гилона выросла от собственных слов. К концу своей маленькой речи он буквально сиял от отцовского энтузиазма.

- Ну что ж! - с заметным сарказмом Морат швырнул эти слова в Гилона, не обращая внимания на мальчика, стоявшего рядом с отцом. - Собезьянничал за каким-то ярмарочным трюкачом? Одаренный ребенок? Нет, я думаю, нет. Вряд ли. Обыкновенная ловкость рук не имеет никакого отношения к настоящей магии. Ученик, готовый к обучению, знал бы это.

Мастер-маг посмотрел на бледное овальное лицо Рейстлина. Не дрогнув, Рейст в упор посмотрел на мага. Кит восхитилась смелостью братишки.

Рейстлин за прошедший год часто заводил разговоры о магии и задавал вопросы, на которые Кит не всегда могла ответить. Он пытался говорить о магии со всеми, кто мог его слышать, даже с матерью. Кит знала, что Рейстлин гордится простенькими иллюзиями, которые он сумел выучить. Она знала, что он заворожен возможностями и могуществом истинной магии. И она презирала мага за то, что тот обходится с Рейстлином как с дурачком.

Как когда-то Кит сражалась за жизнь новорожденного Рейстлина, так и теперь она сосредоточилась на том, чтобы мысленно поддержать братишку в этой неравной схватке воль. Ей показалось, что она заметила намек на любопытство в суровом выражении лица Мората, когда Рейст, не отступив и не дрогнув, встретил его пронизывающий взгляд.

- Даже если бы это что-то доказывало, - небрежно продолжал Морат, - я требую, чтобы все поступающие достигли как минимум восьмилетнего возраста и могли с легкостью читать сложные и малопонятные тексты. Я не обучаю чтению и письму. Этот мальчик слишком мал. Слишком юн. Он не сможет успевать за другими учениками, некоторые из которых уже во многих отношениях взрослые люди.

Гилон собрался ответить, но заговорил сам Рейстлин.

- Я умею читать, - просто сказал он. - Я могу прочитать что угодно.

Морат выглядел раздраженным. Он встал со стула, подошел с ближайшей полке, секунду посмотрел на нее и вытащил один из самых больших и красивых томов. Он вручил том Рейстлину, который пошатнулся от его веса. Шестилетний мальчик сел на пол, скрестив ноги, и положил книгу на колени. Потом он поднял взгляд на мастера-мага, ожидая распоряжений.

- Открой третью главу, - приказа Морат, - и начни читать четвертый параграф сверху. С правильным произношением, пожалуйста.

С некоторым трудом Рейстлин открыл заплесневелую книгу и обратился к длинному оглавлению. Совершенно поглощенный своим заданием, он провел пальцем по строкам оглавления, нашел номер страницы, на которой начиналась третья глава, и открыл ее. Потом он опять провел пальцем по странице в поисках нужного параграфа и начал читать своим пронзительным голоском.

Маг обращает свое тело в проводник энергетических потоков и течений из всех зон существования. С помощью подходящих заклинаний он может обратиться к определенным силам или сочетаниям сил, а затем преобразовывать или перенаправлять их по своему желанию...

Морат внимательно смотрел на Рейста. Кит подумала, что мастер-маг пытается скрыть свою реакцию. В те дни ряды магов сильно поредели; она подумала, что вряд ли он может позволить себе отказать ученику - любому ученику - в приеме. Но маги были печально известны своим высокомерием и не всегда действовали логично и по необходимости. Критериям Мората нужно было соответствовать. Рейст решительно продолжил чтение.

- Достаточно, - резко сказал Морат, выхватывая книгу из рук мальчика и снова ставя ее на полку.

Прерванный на середине предложения, Рейст вздрогнул и посмотрел вверх. Кит видела, что его глаза расширились от раздражения. Она знала, что и ее глаза, так похожие на глаза брата, выдают ту же реакцию. Гилон отошел в сторонку, неловко опустив руки, и неуверенно молчал.

Морат обошел комнату кругом с очень раздраженным лицом. Он потрогал некоторые книги, идя мимо полок. Глубоко сосредоточившись, он буквально игнорировал троих посетителей, которые настороженно ждали его следующего хода. Кит и Гилон неуверенно посмотрели друг на друга.

Сочащийся в комнату солнечный свет окутал мастера-мага золотым сиянием, когда тот шел мимо Кит. На мгновение, пока суровое лицо Мората не вернулось в тень, Кит подумала, что он не такой уж страшный.

- Отвечай мне, - внезапно сказал мастер-маг, оборачиваясь к Рейстлину, все еще сидевшему на полу. Рейст встал. - Как ты думаешь, каким прозвищем называют это место начинающие маги у меня за спиной, считая, что я об этом не знаю?

На губах мага, наклонившегося к Рейстлину, играла еле заметная, но не такая уж злая улыбка.

- Ну, это просто магическая школа, и все, - выпалил Гилон.

Китиара бросила на отчима сердитый взгляд. Гилон понял, что ляпнул что-то не то, и опустил голову.

- Нет, нет, - презрительно сказал Морат. - Пусть мальчик ответит.

Последовал момент молчания, взгляд Мората скрестился со взглядом Рейстлина. Маленький мальчик снова, не опуская глаз, выдержал прямой взгляд мастера-мага.

- В этом названии нет ничего хитрого, ничего тайного, - сказал Морат с насмешливой доверительностью. - Но его знают только те, кто имеют счастье учиться здесь. Сосредоточься, мальчик. Подумай. Или ты сдаешься?

"Вершина Старого Холма", - подумала Китиара.

Рейстлин ответил не сразу.

- "Вершина Холма" была бы очевидным выбором, - медленно сказал он наконец, - и...

- Неправильно! Неправильно! - захихикал Морат, выпрямляясь. Он немножко слишком демонстрировал свою радость.

- Вы не дали мне закончить! - огрызнулся Рейстлин, безо всякой почтительности повысив голос. Гилон вздрогнул, Китиаре пришлось прятать улыбку.

- И поэтому, говорил я, они, должно быть, выдумали что-то вроде "Подпрудья" или "Суховодья". Я не понимаю, почему это важно и считается сложным заданием, - мрачно закончил Рейстлин.

- Это неважно! - огрызнулся в ответ Морат, повысив голос и оскалившись. - Я не говорил, что это важно!

Мастер-маг шагнул к двойным дверям. Полы его мантии сердито развевались у ног.

- Можете уходить, - приказал он.

Трое посетителей с мрачными лицами направились к дверям, но Морат встал перед Рейстом, шедшим последним, и остановил его.

- Не ты, - решительно сказал он. Когда остальные вопросительно посмотрели на него, Морат сказал с явной досадой: - Это и правда "Подпрудье". "Подпрудье"! Дурацкое название. Если его может отгадать шестилетка, то почему не "Навозное Корыто"?

Пожав плечами, мастер-маг дернул за шнур, висевший рядом с дверями. Одна из массивных книжных полок повернулась, как ворота шлюза, а за ней обнаружилась еще одна комнатка, прямоугольная, в которой был только скромный стол и два обычных стула. На столе лежали бумага и принадлежности для письма, а также пара книг.

Морат развернул Рейстлина и подтолкнул его к маленькой внутренней комнатке, затем обернулся к испуганно посмотревшим на него Гилону и Кит.

- Мне нужно провести более тщательный экзамен, - авторитетно заявил Морат. - Возвращайтесь после заката. - Мастер-маг бесцеремонно захлопнул двойные двери прямо у них перед носом.

Кит была взбешена.

- Что этот овражный гном в мантии о себе думает? Я не думаю, что нам стоит оставлять Рейста тут.

Но все это было произнесено беспомощно, потому что Гилон твердо взял падчерицу под руку и быстро повел ее по спиральному коридору к выходу из магической школы под названием Подпрудье.

- Рейстлину полезно будет изучать это древнее искусство, - ласково сказал Гилон, отпустив Китиару, когда они вышли. - Для него это много значит. Ради этого мы можем позволить себе не обращать внимания на негостеприимство Мората. Давай пока сходим на ярмарку в Утехе.

Кит сердито посмотрела вокруг и пожала плечами. Честно говоря, провести полдня на ярмарке было здорово. Как только она зашагала по направлению к Утехе, где проходила очередная Ярмарка Красной Луны, ее настроение начало подниматься.

На вершине невысокого холма она остановилась, обернулась и посмотрела на магическую школу. Она не удивилась, обнаружив, что с трудом могла разглядеть белый каменистый холм, почти невидимый в ярком солнечном свете.

Кит посмотрела на Гилона, молча стоявшего рядом с ней. Он совершенно не был похож на ее настоящего отца. Но несмотря на это, и несмотря на то, что Кит не уважала профессию дровосека и не любила однообразную жизнь, которой он жил, она ценила заботу отчима о близнецах. И она ценила тот факт, что он никогда не пытался ей что-либо приказывать. В конце концов, Гилон был вовсе не дурак.

Глубоко вздохнув, Кит сказала, точно подражая тону мага:

- "Подпрудье"! Почему не "Навозное Корыто"?

Кит лукаво улыбнулась Гилону, и они оба расхохотались.

[]

Глава 5

Экзамен Рейстлина

[]

Когда Китиара и Гилон ушли, мастер-маг последовал за Рейстлином в маленькую, скромно обставленную комнатку и велел ему сесть в одно из кресел. Затем Морат позвал молодого человека, одетого в простую рабочую одежду, и приказал, чтобы его не беспокоили до полудня. Человек, видимо, какой-то слуга, кивнул и ушел, закрыв за собой дверь в библиотеку.

Из-за этой двери Рейст временами слышал приглушенные шаги учеников Мората, которые пользовались ресурсами библиотеки. Они разговаривали шепотом. Несомненно, они не хотели побеспокоить мастера-мага. Рейстлин догадался, что в основном занятия проходят в в комнатах за дверями в длинном спиральном коридоре.

Комната, в которой сидели Морат и Рейстлин, была совершенно ничем не примечательна - стены из песчаника, никаких окон, краски или украшений. Даже маленький Рейст понял, что целью такого оформления было свести к минимуму отвлечения и заставить сосредоточиться. Морат задавал ему вопросы несколько часов, и до полудня и после. Вопросы его казались не сложными, но двусмысленными и философскими. Возможно, на них вообще не было правильных ответов.

В любом случае Морат, казалось, интересовался реакцией Рейстлина на вопросы не менее, чем тем, правильно ли мальчик отвечает. Черные глаза мастера-мага не отрывались от мальчика. У Рейстлина, который ничего не ел с утра, начала кружиться голова от голода, но он изо всех сил пытался не терять внимания.

- Для ребенка твоего возраста ты хорошо отвечаешь, - с неохотой признал Морат в ходе разговора, - но давай еще поговорим о добре и зле. Маг должен изучать и понимать и то, и другое. Не только очевидное - различия - но и сходство. В чем родство между ними? Как бы ты, Рейстлин, определил зло?

Любого другого шестилетку такая дискуссия сбила бы с толку; несомненно, Карамон бы озадаченно почесал в затылке. Но Рейст был одиноким мальчиком, физически слабым и державшимся подальше от сверстников, и он много часов провел один, раздумывая как раз о таких вещах. Особенно за последний год, с тех пор, как он в первый раз увидел и выучил немного простейшей магии на Ярмарке Алой Луны.

Сначала мальчик представлял себе, как он станет добрым волшебником, будет сражаться с негодяями и бешеными чудовищами, используя свой разум и способности так же, как Карамон так легко овладевал навыками атлетики и боя. Маги, посвятившие себя равновесию, интересовали Рейста, хотя в это время он мало что о них знал. Конечно, он много думал о зле, как о враге добра.

- Я думаю, было бы ошибкой определять зло слишком точно или просто, - задумчиво сказал Рейстлин, и голос его звучал тоненько и устало, несмотря на все его усилия. - Но чем бы еще это ни было, это противоположность добра, и чтобы познать его, необходимо также познать добро.

- Умный и осмысленный ответ, - настороженно сказал маг. - Но скажи мне вот что, как бы мы определили его в отсутствие добра?

- Ну, - сказал Рейстлин, нахмурившись, - на самом деле не может быть истинного отсутствия добра, как и зла. Одно не может существовать без другого. Они находятся в своего рода равновесии, противостоянии, все время присутствуют рядом. Что-то одно может доминировать, другое дремать, но никогда - по-настоящему отсутствовать.

- Ты не можешь привести пример зла? - спросил мастер-маг.

- Чистый пример - нет... кроме, конечно, богов тьмы, - торопливо добавил мальчик.

Морат выглядел удовлетворенным.

- Тогда как мы распознаем зло? - настаивал он.

- Его маски неисчислимы.

- Но маг должен стараться распознать и определить зло, как в себе и своей магии, так и в других.

- Да, - согласился Рейст. - Необходимо изучать его проявления. Более чем остальные, - он остановился и поискал верные слова, - маг учится распознавать зло. Тот, кто носит белую мантию, определит его как проклятие. Маг черных мантий узнает в нем союзника.

- А маг красных мантий?

- Хммм, - сказал Рейстлин очень усталым голосом. - Я не знаю точно. Наверно, можно сказать, что магу красных мантий следует знать его как часть себя.

Последние несколько минут Морат заинтересованно щурился. Мастер-маг даже перестал ходить и сел во второе деревянное кресло в первый раз с начала экзамена. Теперо он наклонился вперед и испустил краткий резкий смех.

- Ха! - воскликнул Морат. - Очень умно. Поверхностно, конечно, но исключительно умно для шестилетнего мальчика!

Рейстлин ухватился за краткий момент дружелюбия, чтобы попросить перерыва. Ему хотелось получить одобрение Мората, но он чувствовал, что не получил его.

- Пожалуйста, сударь, - почтительно сказал Рейстлин, - можно мне попить и перекусить?

К Морату немедленно вернулась вся его резкость. Он быстро встал и отошел от стола. Затем повернулся, сложил руки на груди и сердито посмотрел на маленького голодного мальчика.

- Маги должны уметь посвящать долгие часы занятиям, голодны они или нет, - заявил Морат. - Если ты не можешь выдержать одного дня простых вопросов, то ты слишком мал, слишком дитя, чтобы начать обучение.

Рейст, который сидел, съежившись от усталости и голода, с бледным, заострившимся от голода лицом, со слезившимися глазами, отказался извиняться.

- Если таков ваш ответ, - сказал он дерзко, - давайте продолжим. Я надеюсь, вы не накажете меня за то, что я всего лишь задал вопрос.

Вообще-то Морат и сам немного проголодался, хотя и ни за что бы не признался в этом. Он обычно делал в полдень перерыв в занятиях и съедал скромный обед в компании своих любимых учеников. Но он понял, что очень хочет поставить в тупик этого малыша, у которого были ответы на все его вопросы. Даже если эти ответы иногда были необычными, мастер-маг был вынужден признать, что они хорошо обдуманы. Серьезность и дерзость мальчика, его самоконтроль и отказ подчиняться произвели на Мората впечатление, но и раздражали его.

- Может быть, и правда стоит сделать перерыв, - сдался наконец Морат. - Я скажу, чтобы тебе принесли поднос с тем, что ты взял с собой из Утехи. А пока я должен оставить тебя и проверить, что делают мои ученики.

Мастер-маг открыл дверь в библиотеку и, прежде чем выйти, поколебался и обернулся к Рейстлину.

- У тебя есть десять минут, - сказал он. - Не больше.

* * * * *

Рейстлин быстро поел и еле успел выпить прохладный пенистый напиток, который принес юноша в рабочей одежде, прежде чем вернулся Морат.

Мастер-маг появился в дверях и фыркнул, а потом жестом велел Рейстлину вернуться в библиотеку. Следуя за Моратом в эту большую круглую комнату, освещенную солнечным светом, профильтрованным через толщу пруда, со множеством книжных полок, после нескольких часов в тесном закутке, Рейст почувствовал, что силы к нему возвращаются и настроение улучшается.

Его сердце отчаянно колотилось в груди. Эта замечательная библиотека, так непохожая на все то, что он видел в Утехе - как ему хотелось прочитать все эти книги, как хотелось изучать здесь древнее искусство! Рейстлин смотрел на книги, как другой ребенок смотрел бы на тарелку сластей.

Морат указал Рейстлину на кресло. Он подошел к полке и выбрал несколько томов, три из которых положил перед Рейстом. Еще один, древний том в кожаном переплете, он положил перед собой, напротив Рейста.

- Открой вон ту книгу с золотым тиснением, что лежит перед тобой, на двадцать пятой странице.

Рейстлин с разочарованием обнаружил, что упомянутая книга, похоже, содержит простейшие математические уравнения. Он послушно начал читать. Тянулись минуты. Морат ничего не говорил, просто сидел напротив мальчика и внимательно смотрел на него. Когда Рейст поглядывал на него над страницами книги, мастер-маг, казалось, почти дремал. По крайней мере, глаза у него были прикрыты.

Осторожный стук в дверь вытащил Мората из задумчивости. Пробормотав себе под нос несколько слов, мастер-маг встал и велел стучащему входить. Дверь распахнулась, хотя Рейст не мог понять, как она открывается - механически или магически. В любом случае, он не должен был обращать на это внимание. Он должен был читать, так что на дверь он поглядывал украдкой.

Вошел полный мальчик, примерно ровесник Китиары, одетый в серую мантию ученика-мага. Очевидно, один из учеников, мальчик, похоже, сильно трепетал перед мастером-магом, потому что у него даже голос сел.

- Учитель, - нерешительно начал мальчик. - У Алекно, ну, проблемы с заклинанием невидимости. Он сумел сделать невидимыми свои ноги, но, к сожалению, это все. А теперь он, кажется, не может сделать их обратно видимыми. Мы пытались ему помочь, но не можем понять, что он делает не так. Вы нам не подскажете?

- Алекно, как обычно, не обращает внимания на объяснения, и это приводит как раз к таким проблемам, - резко ответил Морат. - Ему повезло, что он не перед ордой вооруженных минотавров или в какой-нибудь другой подобной ситуации, где ему действительно надо было бы исчезнуть. Мне очень хочется оставить его наполовину видимым на день-другой. Это научит его в следующий раз внимательно слушать.

Толстый мальчик встревоженно переступил, не зная, как ответить, с жалобным выражением лица.

- Ну что ж, - раздраженно сказал Морат, поднялся и направился к двери, что-то шепча и бормоча. На пороге он обернулся к Рейстлину. - Продолжай. Я скоро вернусь.

Рейстлин продолжил, как и было велено. Мальчик прилежно переворачивал страницы, водил по ним пальчиком сверху вниз и слева направо, изо всех сил пытаясь понять и запомнить таблицы, описанные в тексте. Таблицы включали простейшие правила арифметики и измерений, а также сложные равенства, углы, степени и биномы. Рейстлин читал еще почти час, но мастер-маг так и не вернулся.

От всех этих мысленных упражнений мальчику захотелось спать. Рейст предположил, что понимание математики может помочь в некоторых ситуациях и для некоторых заклинаний, но, перевернув последнюю страницу и закрыв тисненую золотом обложку, он невольно зевнул.

А Морат все не возвращался, и с другой стороны двери, в которую он вышел, не доносилось никаких звуков. Свет предвечернего солнца, сочившийся сверху, больше не был таким приятным, и освещение в комнате стало темно-янтарным. Усиленное тишиной, оно было почти жутким.

Со вздохом Рейстлин потянулся к одной из двух других книг, которые мастер-маг положил перед ним, со сморщенной обложкой и мятыми страницами. Он сразу понял, что это книга по географии, включавшая подробные карты многих знакомых и незнакомых областей Ансалона. Там были грубые климатические карты, описания топографии, рельефа и почв, все тщательно записано от руки, карты и схемы - в условных цветах.

Хотя эта книга была не такая толстая, как учебник математики, читать ее тоже было утомительно, и Рейст все медленнее и медленнее переворачивал страницы, а мастер-маг все не возвращался. Еще через час Рейстлин прочитал вторую книгу. Оглядев комнату, погружавшуюся в тень, Рейстлин прилежно потянулся к третьей, последней книге, лежавшей перед ним.

У этой книги была толстая обложка из коровьей кожи, окованная железом, и Рейсту пришлось открывать ее обеими руками. Страницы оказались из самого лучшего тончайшего пергамента, и на них кто-то мелким элегантным почерком записал древнюю историю народа Сильванести. Полей на страницах почти не было, и длинная подробная хроника на каждой странице делилась на три равных последовательных колонки.

Сонный малыш начал читать древнюю историю. Рейст заинтересовался. Он мало знал о трагической истории эльфийской расы, а в книге на самом деле было не так уж много страниц. Но почерк был таким мелким, а чернила так поблекли, что ему пришлось напрягать глаза, тем более что уже почти стемнело. Скоро его смелая энергия истощилась, а голова опустилась на стол. Он уснул.

Влажный липкий туман вился вокруг кресла Рейстлина. Он был уже не в библиотеке. Казалось, за самыми пределами его слуха шепчут какие-то голоса. Неожиданно появилась его мать.

- Идем со мной, милый, - пригласила Розамун. - Я буду твоим проводником.

Мальчик с готовностью ухватился за ее протянутую руку. Но как только их пальцы соприкоснулись, Розамун превратилась в ужасную, покрытую слизью тварь, которая с непреодолимой силой прижала Рейстлина к груди. Он погрузился в слизь и запаниковал. Он отчаянно сражался с удушьем, пытался вдохнуть и глотал мерзкое вещество. Он тонул в слизи!

И так же неожиданно она испарилась. Теперь Рейстлин оказался дома, на материнской кровати. Он был внутри ее тела, видел ее глазами, дышал ее дрожащим дыханием.

Китиара готовила обед. Карамон лениво кидал палочки в камин. Вошел Гилон. Только это был не Гилон. У этого существа были рога и огромная голова. Он возвышался над Китиарой, упирался рогами в потолок. Минотавр, с дрожью понял Рейстлин.

Минотавр подошел к Розамун. Она завизжала и попыталась отбиться от человеко-зверя, который аккуратно завязал ее - и Рейстлина в ее теле - в простыни. Кит и Карамон, похоже, не обращали внимания и вообще ничего не замечали. Пока Розамун протестующе визжала, минотавр взял ее под мышку, поднес ко входной двери и опустил на землю.

Внезапно Рейст оказался вне тела матери, подошел к окну и заглянул в дом. Он увидел, что минотавр и Кит заговорщицки кивнули друг другу. Внимательнее посмотрев на старшую сестру, Рейст увидел, что она переменилась. На ней были доспехи из мерцающих синих чешуй. Когда она открывала рот, из него вырывалось пламя. На поясе висели ножны с деревянным мечом, который ей оставил ее отец. Но когда она вытащила меч из ножен, он больше не был деревянным. В отблесках огня мерцал настоящий металл. С этим страшным мечом Китиара подошла к ничего не замечающему Карамону.

Рейст, завороженный, вцепился в подоконник, но ничего не мог сделать. Наконец он начал одной рукой стучать в стекло, выкрикивая предупреждение брату-близнецу. Карамон не поднял взгляда, когда Кит подняла меч у него над головой. За спиной все еще слышался визг Розамун. С ужасом Рейст увидел, как Кит опускает меч и отсекает Карамону голову. Окровавленная голова покатилась к окну, ее глаза наконец уставились на Рейста. Спокойно, с печалью, но без злости, голова Карамона спросила:

- Брат, почему ты меня не предупредил?

Эти слова пронзили сердце Рейстлина. Он с рыданиями упал на землю.

Рейстлин проснулся. Он уснул! Покраснев от стыда, Рейст оглядел комнату и с облегчением убедился, что он по-прежнему один.

Должно быть, уже почти время ужина, когда Гилон и Китиара должны вернуться за ним. Прошло по меньшей мере три часа, а от мастера-мага по-прежнему ни слуху ни духу. Где же Морат пропадает так долго? И что Рейсту следует делать теперь?

Стояла полная тишина. Библиотека почти полностью погрузилась в темноту, только слабое сияние просачивалось сверху, освещая центр комнаты и косыми лучами падая с западной стороны на часть стола. Напротив Рейста, около кресла Мората, свет освещал книгу, которую мастер-маг выбрал и отложил для себя.

Рейст посмотрел на эту книгу, и ему стало интересно, какую мудрость она содержит. Постукивая пальцами по столу, малыш потянулся через стол и, встав ногами на кресло, сумел подтянуть книгу поближе к себе так, чтобы суметь разобрать слова на обложке.

История настоящего до текущего момента, записанная Астинусом, - гласили разборчивые буквы на обложке.

История настоящего! Рейст удивился, как это может быть, и о чем написано в этой необычной книге. Ему стало так интересно, что он буквально загорелся любопытством. Но он еще десять минут просидел совершенно неподвижно.

Потом, никого не увидев и не услышав, Рейстлин опять встал на кресло, наклонился над столом и прикоснулся к обложке. Он провел пальцем по корешку книги, почувствовал выступающие буквы заглавия и погладил твердый обрез. На его лице было напряженное, почти восторженное выражение, как будто он сосредоточился на каком-то сообщении, которое передавали его пальцы.

- Хм.

От голоса, раздавшегося за спиной, Рейст вздрогнул, обернулся и увидел, что там стоит мастер-маг и хмурится. Рейстлин не слышал, как открылись и закрылись двери библиотеки, не слышал и шагов Мората. Мастер-маг принес с собой светящийся шар, который омывал библиотеку танцующим желтым светом. Он подошел к своему креслу и сел, поставил светильник на стол, затем подчеркнуто протянул руку и положил "Историю Настоящего" обратно к себе.

- Что ты делал? - спросил Морат.

- Ну, - смущенно начал Рейст, усевшись в свое кресло и глядя прямо в сердитые черные глаза Мората, в упор смотревшие на него. - Я дочитал книгу с числами и уравнениями примерно два часа назад, так что я начал читать две другие книги, которые вы мне дали, про географию и эльфийскую историю. Я их тоже прочитал, а потом, - голос Рейстлина запнулся, - я думаю, я на несколько минут уснул.

- Уснул! - возмущенно прогремел Морат.

- На несколько минут, - тихо повторил Рейст.

Последовало долгое зловещее молчание, когда каждый ждал, пока другой скажет что-нибудь еще.

- Я думаю, - сказал наконец Рейст, - что я смог запомнить довольно много из этих трех книг. Наверно, я смогу ответить почти на все вопросы, ответы на которые содержатся в этих книгах. Если это цель задания... - Он умолк, потеряв уверенность под взглядом Мората.

- Нет, - сказал Морат, резко перебивая его. - Я хочу знать, что ты делал с этой книгой? - Он сердитым жестом указал на хронику Астинуса. - Этот драгоценнейший том предназначен только для дальновидных глаз и глубоко думающих ученых - не для учеников, и уж конечно, не для детей. Эту книгу я тебе не предложил, потому что она только моя.

Морат не сводил с него глаз, и маленький Рейст, наконец смутившись, опустил взгляд.

- Я ее не открывал, - извиняющимся тоном сказал Рейст.

- Ты ее читал! - возмущенно сказал Морат.

- Нет, - сказал Рейст и удивленно поднял глаза.

- Ну, ну, мальчик. Что же ты тогда делал? - саркастически спросил мастер-маг, глядя на Рейста.

- Я ее трогал, ощущал, - сказал Рейст, снова не опуская взгляда.

- Трогал, ощущал! - передразнил Морат.

- Да, - сказал Рейст уже увереннее. - Трогал!

- Можно спросить, зачем?

Молчание.

- Я не знаю, зачем, - сказал наконец Рейст. - Я знал, что вы отложили ее для себя, и что мне не следует ее читать, но мне хотелось хотя бы потрогать и ощутить ее. Я подумал, что вреда от этого не будет.

- Ты не должен был этого делать, - объявил Морат.

Рейст прикусил губу, сердитый и ошеломленный досадой. После всей тяжелой работы и долгих часов не выдержать этого, этого неожиданного испытания на самообладание! Он мог только с трудом сдержать слезы и не расплакаться. Но, как и его сестра Китиара, Рейст стал бы плакать перед этим жесткосердным мастером-магом. Этого удовлетворения Рейст Морату не даст.

- Ну что ж, мальчик, день подошел к концу. Твой отец и сестра здесь. Я буду благодарен, если ты больше не будешь отнимать у меня время.

* * * * *

- Да, ваш сын одарен, но я не знаю, позволит ли ему его сложение и здоровье выдерживать нагрузку нашей программы. Вообще после дневных уроков мальчик так устал, что уснул над книгами.

Морат говорил твердо. Они с Гилоном сидели у стола в библиотеке, которая теперь была совсем темной и освещалась только сияющим шаром, стоявшим перед мастером-магом.

Гилон взял себя в руки.

- Возможно, он слаб телом, - твердо ответил отец Рейстлина, - но у него сильная воля, и он действительно этого хочет. Честно говоря, парень не подходит для профессий, требующих физической силы и здоровья. Но для него магия - не прихоть. Если вы его не примете, мы пойдем еще куда-нибудь и постараемся найти кого-нибудь, кто согласится его обучать. Я навел справки и знаю, что маг по имени Петрок заведует отличной школой недалеко от Гавани.

Со стороны Гилона это был наполовину блеф, но проницательный. Он понял, что Морат не захочет повернуться спиной к возможной отраженной славе обучения исключительного ученика, даже такого маленького.

Разговор прервал шорох страниц. Рейстлин сидел в темном углу на полу, скрестив ноги, перед одной из книжных полок, держа на коленях тонкую книжку. Увидев, что делает Рейстлин, Морат вздрогнул.

Он быстро перешел комнату и выхватил книгу из рук Рейста.

- Молодой человек, я думал, что ты усвоил урок насчет того, что не следует играть с книгами, которых тебе не давали, особенно с книгами заклинаний!

Рейстлин холодно посмотрел на него снизу вверх.

- Я с ней не играл. Я ее читал.

Комнату наполнило потрясенное молчание.

- Я читал "Заклинание превращения воды в песок", - дерзко продолжал мальчик, удовлетворенный изумленным выражением, пересекшим лицо Мората. - Вы можете отказаться принять меня в школу. Но я не упущу возможности почитать одну из ваших драгоценных волшебных книг!

Морат злобно покраснел. Гилон, рассерженный, что с ним бывало крайне редко, указал на дверь.

- Хватит, Рейст. Иди подожди за дверью с твоей сестрой.

Когда Гилон обернулся обратно к Морату, мастер-маг уже успокоился. Морат листал богато украшенную книгу, маленькую по размеру, и просматривал разные рукописные списки и расписания.

- Он может приступить к занятиям со следующей недели, - небрежно сказал мастер-маг, беря перо и формально вписывая имя Рейстлина в список учеников.

У Гилона отвисла челюсть. Несмотря на то, что у Рейстлина определенно имелись способности, его отец решил, что мальчик не сможет получить место в этой хваленой школе. Он шевелил челюстями, но не мог сказать ни слова.

- Как вы будете платить? - спросил Морат, почти не замечая попытки Гилона заговорить, записав имя Рейстлина в книгу и подняв взгляд.

Платить? Это было нечто, что дровосек мог понять.

- Ну, ваша светлость, - сказал Гилон, неуверенный, как обращаться к мастеру-магу, но уверенный, что не хочет его оскорбить. - Я дровосек по профессии, как я уже говорил сегодня. И наши доходы скромны. Я надеялся, что я мог бы оплатить любое, ну, обучение, принося вам сюда дрова для отопления школы. Или я мог бы оказывать другие подобные услуги, в справедливый обмен. Люди в городе скажут вам, что я честно соблюдаю договоры и всегда оплачиваю свои счета.

- Ба! - фыркнул Морат. - Зачем мне вязанки дров? Я могу вот так щелкнуть пальцами, - он поднял руки и продемонстрировал, - и получить все дрова, которые мне нужны. И не просто местные дрова, но редкие и экзотические сорта со всего Кринна. Дрова!

Мастер-маг сердито посмотрел на Гилона, тот покраснел. Дровосек снова обнаружил, что не может справиться с собственными челюстями, а его руки бесполезно болтались по бокам.

- Ба! - повторил Морат, поворачиваясь обратно к своей книге и записывая что-то рядом с именем Рейстлина. - Я какое-то время подержу мальчика на стипендии, - раздраженно добавил мастер-маг. - И посмотрим, стоит ли он того.

Не успел Гилон придумать, как ответить, как Морат вышел из комнаты, скользнув за дверь, которую дровосек раньше не заметил, за одним из высоких книжных шкафов. Поскольку он забрал с собой сияющий шар, библиотека немедленно погрузилась в мрачную темноту. Слегка ошеломленный всем происшедшим, Гилон спиной вперед отступил к двойным дверям, которые вели в длинный входной коридор, один или два раза поклонившись в направлении исчезнувшего мага, просто на всякий случай.

* * * * *

Маленький Рейст так устал, что по его измученному лицу Кит не могла сказать, понял ли он вообще, что ему сказал сияющий Гилон. Будущий маг даже идти не мог, и не успели они отойти на несколько сот ярдов от Подпрудья, как он крепко уснул у отца на руках.

До дома было идти больше часа, но Гилон стоически нес свою ношу, счастливый и довольный. Вечер был ясным, случай был важным, и ни Кит, ни Гилону не хотелось разговором нарушать сложившееся настроение.

На самом деле Кит тоже была очень рада. Ее плохое настроение сразу исчезло, как только она услышала, что Рейста приняли. Она, тоже уставшая, шла вперед и думала о своем.

Тем вечером Рейст так и не проснулся, а Кит не стала есть ужин, который Розамун приготовила и подогревала. Забившись в свою нишу, девочка продолжила раздумывать. Теперь она знала, что будет делать - найдет Урсу и убедит его взять ее с собой. Поступление Рейста в школу магов означало, что ей не нужно больше о нем так беспокоиться. Что до Карамона, Кит была уверена в его воинских способностях. Короче говоря, она была свободна и могла уезжать.

Кит решила ничего не говорить Гилону или Розамун о своих планах, а подумав, решила также ничего не говорить и Карамону.

На следующее утро, обсуждая прошедший день, Кит сказала Рейстлину, куда она собралась. Но она заставила ему пообещать никому не говорить, даже после того, как она уедет.

Казалось, Рейст все знал до того, как она ему сказала.

- Ты вернешься? - спросил он. Голос шестилетнего мальчика звучал твердо, но Кит видела, что у него в глазах блестят слезы. Ей показалось, что рука сжала ей сердце.

- Думаю, да, - небрежно сказала она. - Надо же мне время от времени приезжать и выяснять, как поживают мои маленькие братцы! - Его глаза смотрели на нее обвиняюще. - Я должна это сделать, Рейст. Я не могу провести всю жизнь в этом доме, в этом городе. И не стану. Ты понимаешь.

Через две ночи, когда свет Солинари и Лунитари освещал домик, Кит тихонько спустилась вниз и оглядела общую комнату. Ее встретили обычные ночные звуки. Из комнаты Гилона и Розамун доносился тихий храп Гилона и время от времени - стоны и вздохи Розамун.

Она на цыпочках подошла к спящим близнецам. Карамон, который пошел в отца, сопел во сне. Рейст, лицо которого во сне было почти безмятежным, лежал тихо. Подавляя свои чувства, Кит укрыла близнецов одеялами до подбородков.

Не оглядываясь, Китиара подошла к двери и вышла в сияющую лунную ночь.

@темы: переводы

---

Осталось мало...

Психологически малость помялась. Вот драконячья натура: покрутишься-покрутишься на людях/эльфах/гномах, а потом опять хочешь в свое уютное логово. Нам, драконам, тяжело долго быть вне пещеры. Мы от этого теряем адекват.

В связи с этим, остались один фанфик, один перевод и, возможно, две статьи. После этого Золотая Драконица исчезнет из дневников и из фэнов Dragonlance.

---

К вопросу о двойной личности

А ведь Рейстлин, устроивший МПЧ, и Рейстлин, МПЧ не устроивший - это абсолютно и стопроцентно один и тот же Рейстлин. Мир спас не Рейстлин, и даже не Карамон - его спасла двойная личность под названием "Братья Маджере". Понадобился Карамон, чтобы притащить из будущего информацию - но понадобился и Рейстлин, чтобы, получив эту информацию, остановиться. Нет, Рейстлин не стопроцентный * * *, стопроцентное это самое скорее всего в своей самонадеянности поперлось бы править пустым миром; но, оказывается, и нестопроцентного * * * достаточно, чтобы устроить МПЧ.

Это показывает, какая клевая штука двойная личность "Братья Маджере", но показывает и то, что Рейстлин-то тот же, что и в МПЧ. Готовы ли мы принять для себя Рейстлина-из-МПЧ?

@темы: Мысли

---

На всю жизнь. Фанфик. Мой

НА ВСЮ ЖИЗНЬ

Fill-in такой.

Внимание: кошмарик.

Комната была пуста. Высокий потолок, голые стены, ровный каменный пол. Большая комната, такая, что свет магического светильника в руках старика не достигал до дальней стены. Но старик знал, что комната совершенно, абсолютно пуста - если не считать человека, без сознания лежавшего на полу.

Волшебник подошел к распростертому телу. Установив на пол магический светильник, он внимательно осмотрел бесчувственного юношу.

Иллюзии не действуют на ткань, поэтому мантия на молодом человеке не была повреждена. Не было на ней ни дорожной грязи, ни подвальной пыли. Но на живое тело иллюзии действуют, и по белой ткани темно-красными пятнами растеклась кровь. Юноша тяжело, хрипло дышал. Белые волосы разметались по полу, струйка крови медленно стекала изо рта по золотистой коже.

"Что же мне с тобой делать? - подумал Пар-Салиан. - Да, ты лучший - но ты не поверил в себя. Неудивительно: ты слишком молод и неопытен. Если бы у тебя было еще хотя бы четыре года! Если бы у Кринна они были! Но их нет. Тебя успели научить всему, что нужно, кроме одного - знать себе цену. И вот результат - ты, моя надежда, задешево продал сам себя кошмарному мертвецу!"

Пар-Салиан не испытывал сочувствия. Он не раз видел, как в этой самой комнате многообещающие, полные жизни юноши и девушки превращались в озеро слизи или горстку пепла. Если бы он переживал из-за них всех, он бы давно сошел с ума... А этот парень все-таки жив, пусть и едва-едва.

Старый волшебник оглядел Рейстлина с ног до головы, отмечая происшедшие изменения. Белые волосы - это понятно, Пар-Салиан видел, как они за несколько секунд побелели от напряжения и ужаса, когда Фистандантилус запустил призрачную руку в грудь молодого мага и взял в ладонь его сердце. Хриплое дыхание - тоже понятно: лич уже начал забирать у юноши жизненную силу, так что тяжелой болезни ему не миновать. Но почему кожа в свете фонаря отливает золотом? Старик видел, что произошло - золотой оттенок появился в момент вспышки огненного шара - но не мог этого объяснить.

"Ты жаден до знаний и рвешься к могуществу. Перед этими страстями дружба и любовь для тебя ничто. И все же я не могу дать тебе Черную мантию, потому что вижу в тебе и способность к сочувствию, и желание отдавать, и самоотверженность. Признаться, это и хорошо - мне было бы трудно представить свой Меч среди Черных мантий. Но ты сам не осознаешь, сколько тьмы у тебя в душе. И нужно, чтобы ты, когда будешь готов, сумел увидеть эту тьму, принять ее и совладать с ней. Иначе она совладает с тобой."

Пар-Салиан опять посмотрел в неподвижное лицо. Под золотым налетом не было ни кровинки, глаза глубоко запали. Но старый волшебник смотрел глубже. По сочетанию тончайших черт, по напряжению губ, по линии носа и скул он видел, что этот человек мало знал в жизни радости - и не ждал ее. Увы, старик, видевший гибель сотен молодых людей на самом пороге жизни, вероятно, стал слишком циничен. Он не разглядел в Рейстлине ожидания чуда, надежды на счастье, на то, что когда-нибудь, возможно, завтра, все изменится, что люди протянут ему руки - и он протянет их в ответ. Он не разглядел единственной надежды Рейстлина справиться с тьмой в собственной душе. И с безразличием человека, потерявшего способность чувствовать чужую боль, он в одну минуту уничтожил эту надежду.

Пар-Салиан наклонился, положил руку на закрытые глаза юноши и прошептал заклинание. Голубой свет поднялся сквозь искривленные возрастом пальцы старика, потом стал золотым - и исчез.

Выпрямившись, старый волшебник подошел к двери и распахнул ее.

- Карамон Маджере!

Послышались шаги, скрип кожи, лязг металла. Юный воин торопливо вышел из-за угла и очень удивился, оказавшись лицом к лицу с главой Конклава - ведь старик несколько минут тому назад отпустил его из совсем другой комнаты, велел пройти по коридору и ждать, когда его позовут.

Впрочем, войдя, Карамон немедленно забыл о своем удивлении, забыл вообще обо всем на свете, кроме одного: его брат лежал на каменном полу, поседевший, окровавленный и неподвижный. Карамон, у которого внутри все онемело, кинулся к Рейстлину. Неужели его брата-близнеца действительно убили? Тогда пусть и его убивают, Рейсту не придется долго его ждать - но сначала он отправит туда же парочку-другую магов. Карамон опустился на колени рядом с братом и сразу же увидел, что тот дышит. С огромным облегчением, не замечая, что слезы потекли из глаз, Карамон очень бережно и осторожно поднял Рейстлина на руки.

- Что они с тобой сделали, Рейст? За что?

Обернувшись к двери, Карамон увидел, что Пар-Салиан по-прежнему стоит там.

- Мы немедленно уходим отсюда, - заявил воин, совсем как несколько минут назад говорила его иллюзия. Рейстлин обвис у него на руках, неподвижный и холодный - в дополнение ко всему он еще и страшно замерз.

- Постой, - заметил старик. - Ты не думаешь, что твоему брату нужна срочная помощь?

- Думаю, - прорычал Карамон. - Поэтому и хочу как можно быстрее попасть туда, где эту помощь можно найти. Почему у него кровь течет изо рта, вы ему что, печень отбили? И почему у него теперь золотая кожа?

- Идем со мной, - приказал Пар-Салиан. Понятия не имея, куда его ведут, Карамон последовал за старым волшебником, думая только о том, что теперь любой, кто попытается причинить боль его близнецу, дорого за это заплатит, будь он самый маг-размаг. Но, пройдя несколько коридоров и поднявшись по двум лестничным пролетам, Карамон и Пар-Салиан оказались в маленькой комнате с камином и кроватью. Жестом велев Карамону уложить брата, старый волшебник одним словом зажег в камине огонь и быстро пробормотал еще несколько слов.

Карамон опустил Рейстлина на постель, думая, где раздобыть бинтов. Если он разорвет на бинты одну из простыней, эти маги заколдуют его или нет? Он быстро снял с брата обувь и расстегнул на нем мантию, надеясь, что сумеет ее снять, не беспокоя ран.

- Просто срежь ее, - посоветовал Пар-Салиан.

- Мы не так богаты, чтобы позволить себе такую роскошь, - буркнул Карамон. - У Рейста только одна мантия.

- Она ему больше не понадобится, - сказал старик.

- Что вы имеете в виду? - прорычал Карамон, угрожающе поворачиваясь к старику. Он что, намекает, что Рейст все-таки умрет здесь?

- Только то, что твой брат принят в Орден Алых Мантий, - объяснил Пар-Салиан. - Белая мантия ему больше не нужна.

Карамон почесал в затылке. Он ничего не знал про этот Орден Алых Мантий, но звучало обнадеживающе. Карамон достал кинжал и принялся срезать с Рейстлина окровавленную мантию, когда распахнулась дверь, и вошел человек с корзинкой, полной бинтов и каких-то снадобий.

- Я целитель, - сказал он мягким, высоким голосом и принялся за перевязку.

Карамон молча смотрел, как целитель перевязывает Рейстлина. Кровь изо рта течь вроде бы перестала, но дышал Рейстлин по-прежнему хрипло. В конце концов Пар-Салиан и целитель ушли, оставив Карамона наедине с братом. Пар-Салиан обещал прислать еды и вина, но Карамон - в первый раз в жизни - не обратил на это внимания. Он бережно укрыл Рейстлина одеялом и сел в деревянное кресло у изголовья - ждать, когда брат очнется.

* * *

Карамон не знал, сколько времени прошло. Может, Стража, а может, год? Рейстлин немного согрелся, но в себя не приходил. Карамон рассматривал брата, пытаясь привыкнуть к его новому облику.

Эту золотую кожу Карамон уже видел - когда смотрел, как Рейстлин убивает его иллюзию. Обвинять брата в чем-то ему и в голову не пришло. Рейстлин был ранен, отравлен, не в себе! Так он и сказал Пар-Салиану, когда старик сказал что-то вроде "Теперь ты видишь, как твой брат относится к тебе?" Карамон прорычал, что он никогда в жизни не стал бы швыряться молниями, и что Рейст это знает, так что Рейст в любом случае убивал не его, а кого-то неизвестного, принявшего его облик. Ошарашенный этим заявлением Пар-Салиан проглотил дальнейшие попытки в чем-то убедить Карамона. Но тогда Карамон счел золотую кожу плодом иллюзии, может быть, каким-то отблеском магического огня, словом, чем-то нереальным. Но она осталась. И что, это у Рейста теперь навсегда? А жить-то как? То, что волосы у брата побелели, Карамона не удивляло - он не понимал, как сам не поседел в этой Башне. Но это пустяки, у молодых воинов, побывавших в особенно суровых битвах, тоже бывают белые волосы, это считается даже почетным. А вот на лицо цвета бесполезного золота будут таращиться, показывать пальцами, смеяться... Только этого Рейсту и не хватало! Карамон беспомощно сжал кулаки и в очередной раз проклял магов, испортивших его брату жизнь.

Рейстлин тихонько застонал и заметался на постели. Карамон быстро наклонился к нему.

- Рейст, не беспокойся, я здесь. Тебя никто не тронет.

Рейстлин, должно быть, узнав голос Карамона, вздохнул и открыл глаза.

* * *

Он помнил, как корчился от боли на каменном полу и ждал, когда смерть избавит его от мучений. Помнил, как его брат пришел за ним и молнией испепелил вставшего на его пути призрака. Помнил, как он сам, обезумевший от зависти, сжег брата остатками своей магии. Помнил, как в последний момент, когда брат уже сгорал, он понял, что тут что-то не то, но что именно - он понять так и не успел...

Потом было очень пусто и холодно, и он никак не мог пошевелиться, чтобы выбраться из этой холодной пустоты.

И вот наконец он почувствовал свое тело. Сквозь полубессознательное состояние он услышал голос Карамона, как всегда, говорившего успокаивающие бессмысленные слова, и их было так приятно слышать... Какого Карамона? Он же убил его!

Недоумевая, Рейстлин открыл глаза и увидел лицо брата.

У него перехватило дыхание. Карамон с встревоженным видом склонился над ним - и прямо на глазах у Рейстлина на юном лице Карамона залегли глубокие морщины, кожа высохла, волосы побелели, глаза запали, а потом плоть начала гнить и расползаться, обнажая череп...

- Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

Вопль Рейстлина слился с воплем Карамона. Юный маг невольно закрыл глаза ладонью, пытаясь закрыться от этого нового ужаса. Значит, Испытание еще не кончено? Какие же еще кошмары припасли для него маги? И сколько же можно, о сладчайшая Лунитари?

Он почувствовал руки брата у себя на плечах.

- Рейст! Рейст, тебе больно? Глаза режет? Боги, да что же они с тобой сотворили-то?

Прикосновение Карамона дало опору ощущениям. Рейстлин понял, что прижимает ладонь к лицу и может прижать ее еще сильнее или отнять. Понял, что раздет и лежит в постели, что на нем повязки, а в груди поселилась глухая, ноющая боль. Понял, что дрожит от ужаса и изнеможения. Услышал потрескивание дров в камине, встревоженное дыхание брата, почувствовал знакомый запах кожи и металла. Ощутил вкус крови на языке.

Значит, это... реальность? Мучительное Испытание наконец-то кончилось? Он жив?

Недоумевая, что же ему такое привиделось, Рейстлин отнял руку от глаз и посмотрел на нее.

И увидел, как его собственная плоть истлевает и гниет, как скручиваются ногти и желтеют обнаженные кости.

Задыхаясь, ничего не понимая, Рейстлин перевел взгляд на Карамона и успел заметить выражение ужаса на лице брата, прежде чем старческие морщины снова избороздили его черты.

Рейстлин зажмурился, и из его глаз потекли злые горячие слезы.

* * *

Поняв, что брат приходит в себя, Карамон вздохнул с облегчением. Ну наконец-то! Золотая кожа, хриплое дыхание - это все пустяки. Главное, что Рейстлин жив. Я отвезу его в Утеху, подумал Карамон, и с помощью Чокнутой Меггин выхожу его. Плевать, что нет денег, на необходимое я всегда заработаю. Никаких больше Башен, архимагов и кошмаров. Я сделаю все, чтобы Рейст смог нормально жить. Как знать, может, найдется и девушка, которая золотой кожи не испугается...

Ресницы Рейстлина поднялись. Но вместо знакомых и любимых, как дыхание, голубых глаз на Карамона посмотрели жуткие глаза цвета расплавленного золота с кошмарно деформированными зрачками.

Несколько секунд Карамон смотрел в эти глаза, не в силах пошевелиться и вздохнуть, а потом, потеряв остатки терпения и выдержки, закричал. В тот же момент закричал и Рейст.

Осознав, что брат кричит, Карамон отшвырнул собственный ужас и непонимание. Должно быть, ему показалось от усталости и страха. Но почему Рейст зажимает глаза рукой?

- Рейст! Рейст, тебе больно? Глаза режет? Боги, да что же они с тобой сотворили-то?

Он схватил брата за плечи, пытаясь передать ему свою любовь и заботу, хоть прикосновением успокоить его. Что делать - может, погасить свечу? Загородить огонь одеялом? Где эти проклятые маги, что они такое сделали Рейсту с глазами и почему ушли, не сказав ни слова о том, как ему помочь?

Рейстлин снова открыл глаза, и Карамон убедился, что ему не показалось. Глаза у Рейстлина действительно стали золотыми, блестящими, как полированное зеркало, а зрачки почему-то приняли форму песочных часов. И зрение действительно причиняло ему страдание - посмотрев на Карамона несколько секунд, он зажмурился и беззвучно заплакал.

Нужно немедленно найти этого Пар-Салиана и потребовать, чтобы он снял с Рейста все заклятия, решил Карамон. Никто не имеет права так издеваться над его братом. Если понадобится, Карамон заставит волшебника силой. По крайней мере, попытается.

Он разжал руки и встал.

* * *

Рейстлин почувствовал, что Карамон отпустил его, и чуть не закричал снова. Слепо он протянул руку и вцепился в брата.

- Нет, Карамон! Не уходи! - взмолился он еле слышным, хриплым шепотом.

- Хорошо, хорошо, - воин сел и взял Рейстлина за руку. - Я никуда не уйду. Я просто хотел найти Пар-Салиана и велеть ему привести твои глаза в порядок.

- Что у меня с глазами? - прошептал Рейстлин.

- Ну, они... Сам посмотри. - Карамон протянул Рейстлину зеркало, лежавшее на столе.

- Нет, - Рейстлин все еще не открывал глаз. - Скажи мне.

- Они больше не голубые, а золотые. И зрачки в форме песочных часов.

Рейстлин застонал и перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку.

Он хорошо изучал историю магии и знал о Проклятии Реланны. Знал, как это проклятие выглядит и как работает. И знал, что оно необратимо.

Но во всех известных ему случаях Проклятие Реланны накладывали на тех, кого маги сочли преступниками - ренегатов, предателей, убийц... И, как правило, людей немолодых и уже изрядно закосневших во зле. За какое преступление прокляли его - юного и никогда никому не причинявшего зла?

- Рейст, - ладонь Карамона осторожно погладила его по волосам. - Если тебе больно смотреть, хочешь, я погашу свечу?

И тогда Рейстлин вспомнил.

Ну что ж, наказание достойно преступления. Не имеет значения, что он убил только иллюзию Карамона. Там и тогда он считал, что это не иллюзия. Он знает, что может убить своего брата, близнеца, самое близкое на свете существо, из обыкновенной зависти. И маги Конклава это тоже знают. Он действительно чудовище и целиком и полностью заслуживает Проклятия Реланны.

Он повернулся на спину и вздохнул - неглубоко, по-настоящему вдохнуть что-то мешало. Проклятие Реланны снять нельзя, с ним предстоит жить. Значит, придется привыкать видеть умирающий мир, сгнившие пни вместо леса и разложившиеся трупы вместо людей. И начинать можно прямо сейчас. Откладывать смысла нет.

Рейстлин открыл глаза и в упор посмотрел на Карамона.

- Мне не больно, Карамон, - сказал он, заставляя свой голос не дрожать. - Просто я вижу, как на все, что вокруг меня, действует время. Ты стареешь, умираешь и разлагаешься у меня перед глазами. - Он описывал именно то, что видел. - А потом опять. И опять.

Карамон вскочил.

- Рейст, я немедленно пойду и найду Пар-Салиана. Пусть он немедленно исправит тебе глаза. Ты не заслужил этого.

- Заслужил, Карамон.

Карамон озадаченно призадумался, но через секунду понял, что Рейстлин имеет в виду.

- Рейст, но ты же понял, что это был не я!

- Значит, ты видел?.. - простонал Рейстлин.

- Я видел, - Карамон покачал головой, опять сел рядом с братом и взял его за руку. - Рейст, не думай об этом. Тебе было плохо, это они тебя довели. Ты сам не понимал, что делал.

- Для Пар-Салиана это не имело значения, - сказал Рейстлин, совершенно не в силах объяснять Карамону, как он ошибается. - И он не сможет снять заклятье с моих глаз - оно необратимо.

- Что, на всю жизнь, что ли?

- Да.

Рейстлин широко открытыми глазами оглядывал комнату. Он видел, как камни, из которых сложены стены, рассыпаются в прах. Как пролетевшая за окном птица превращается в скелет. Как летнее небо заволакивает облаками, и из них начинает сыпаться снег. Так ему предстоит видеть всегда.

А Карамон понял, что весь пережитый им в Башне ужас - это так, мелочи. Потому что странная новая внешность Рейстлина не помешала бы ему смотреть, как распускается листва по весне и блестит под солнцем поверхность озера, радоваться при виде друзей, любоваться девушками. А вот это колдовское извращение полностью лишило Рейстлина способности видеть красоту мира - и тем самым отрезало его от этого самого мира.

- Рейст... - Карамон обнял брата, прижал к себе, заставив уткнуться в плечо и тем самым перестать видеть, как рушится мир, и стал тихонько укачивать, как маленького. - Что же они с тобой сделали, Рейст? - всхлипнул Карамон, свободной рукой гладя Рейстлина по волосам и по худым золотистым плечам. - Что же они с тобой сделали?

Жалость к себе захлестнула Рейстлина, но навстречу ей из глубин его души поднялось иное чувство. Он не знал, что это: там была и гордость, и злость, и саркастическая насмешка. Если ты будешь жалеть себя, сказало ему это чувство, то под тяжестью происшедшего потеряешь силы, расплющишься и растечешься лужицей. И никогда ничего уже не будет. И окажется, что пергамент с надписью "Я, Маг" сгорел напрасно. И три бога магии, равнодушно усмехнувшись, спишут тебя со счетов.

- Отпусти меня, Карамон, - холодно сказал маг. - И никогда - понятно? - никогда не смей меня жалеть.

И закашлялся.

@темы: фанфики

---

Хммм... по итогам рассуждений :-)

Паладайн входит на Конкордантную Оппозицию, держа на руках спящего Рейстлина.
Навстречу Гилеан.

Гилеан. О! Отобрал-таки у сестренки?
Паладайн. Да. С тебя бутылка.
Гилеан. Да на! (Коньюрит бутылку, пытается сунуть ее в руки Паладайну, но у того руки заняты, поэтому засовывает ее Паладайну за пазуху.)
Паладайн. Ооо, от Сирриона? Отличная штука.
Гилеан. Авантюрист ты, Паладайн. По сравнению с тобой Хиддукель и Шинаре нервно курят в коридоре.
Паладайн (самодовольно). А то! Если бы я не был авантюристом, кому бы я был интересен? Нас, Богов Света, такие толпы, что просто необходимо чем-то выделяться.
Гилеан. Ты чуть не угробил Кринн и нас всех только для того, чтобы выделиться из тусовки?
Паладайн. А зато сестренка сидит с натянутым носом.
Гилеан. С пятью.
Паладайн. А?
Гилеан. С пятью носами, и все натянуты.
Паладайн. Точно! (Громко смеется. Рейстлин что-то шепчет во сне.)
Гилеан. Слушай, да положи ты его. Разбудишь еще.
Паладайн. Да, в течение ближайшей четверти века будить его точно не стоит. (Вертит головой.) Куда положить-то?
Гилеан. Паладайн, ты еще и хитрец. Хочешь его на меня свалить?
Паладайн. Ну, я мог бы забрать его к себе на Целестию, но у меня есть ощущение, что ему там будет не в кайф. По-хорошему, его бы к Сирриону надо, но там как-то неспокойно.
Гилеан. Дочка его себе просила.
Паладайн. К себе на луну? Вообще мысль хорошая, но это же Эфирный план!
Гилеан. А тебе какая разница?
Паладайн. Мне - никакой. Но когда он через четверть века проснется, как он будет с Эфирного плана обратно на Кринн выбираться? А от тебя как раз очень удобно: через Плаг-Морт в Бездну, а там через Портал.
Гилеан. А как же сестренка? Думаешь, она через четверть века успокоится и пропустит его?
Паладайн. От сестренки я ему защиту дам.
Гилеан. Каким же ты умеешь быть убедительным! Ну, что с тобой делать. (Вертит головой.) Есть у меня уютное темное местечко, в свое время я его специально для медитаций сделал. Иди сюда.

Гилеан приводит Паладайна куда-то, где очень тихо и спокойно. Мягкий полумрак.

Гилеан. Годится?
Паладайн. То, что надо! Гилеан, я знал, что ты меня не подведешь.
Гилеан. Клади уж своего подшефного... авантюрист божественный.
Паладайн. Ага, я такой. (Укладывает Рейстлина. Тому, судя по всему, становится совсем хорошо.) Ну вот. (Гладит Рейстлина по голове.) Спи, Рейстлин Маджере. Отдыхай. Ты хорошо поработал. Спасибо тебе. (Рейстлин улыбается во сне и поворачивается на бок.)
Гилеан. Слушай, а что, когда он через четверть века проснется и вернется на Кринн, он даже не будет знать, что там происходило?
Паладайн. Ну, это по твоей части. Устрой ему сновещание, что ли.
Гилеан (ворчливо). Сновещание, сновещание... вот так всегда - ты придумываешь, а делать мне!
Паладайн. И я точно знаю, что тебе это понравится. Ну, я пошел, мне еще видение про него спящего его братцу отправлять, пока тот с катушек не съехал. (Уходит.)
Гилеан (смотрит на Рейстлина и пожимает плечами.) Только бывших черных архимагов на ближайшие четверть века мне тут и не хватало. Но сестренкины натянутые носы определенно того стоят! (Тоже уходит, оставляя Рейстлина спать.)

@темы: юмор

---

Подарок на Солнцестояние. Фанфик. Мой

ПОДАРОК НА СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

Че-то праздничный фанфик невеселый получился, но что есть.

Солнцестояние в Утехе праздновали весело. Если в Новый год все предпочитали оставаться дома и встречать праздник со своими семьями, так что даже Гостиница Последнего Приюта закрывалась необычно рано, то в ночь Солнцестояния на воздушных переходах и среди ветвей древесного города долго не затихал смех, слышались песни, веселые разговоры и заздравные тосты. Толпы веселых, принаряженных утехинцев гуляли до глубокой ночи, разгоняя факелами и свечными фонарями ночную тьму и радуясь тому, что, несмотря на морозы, солнце поворачивает на весну. Непременным условием празднования были пожелания хорошей торговли, отличного урожая и прочих успехов на следующий год, так что Отик Сандат в ночь Солнцестояния иной раз получал прибыль, превосходившую месячную - вино и эль на улицах древесного города и в самой Гостинице лились рекой.

- Что там за шум? - спросила Розамун.

- Это соседи, мама, - ответила одиннадцатилетняя Китиара.

- Не понимаю, почему им позволяют так кричать на улицах. Куда смотрит городская стража? Они разбудят мою девочку. Грегор... где же Грегор? Опять куда-то ушел, а мне ничего не сказал. Сари, присмотри за Кит, - сказала Розамун, которой опять казалось, что она в Палантасе, в доме знатной соламнийской семьи Ут Матар.

Чтобы выйти замуж за Грегора Ут Матара, Розамун пришлось бежать из дома своего отца, процветающего палантасского торговца. Мудрый и расчетливый Вильм Элан не считал богатого гуляку и бездельника подходящей партией для своей дочери. Но семнадцатилетняя Розамун не понимала таких вещей, она видела только сверкающие глаза и лихо закрученные усы, слышала только серенады под окнами и думала только о том, что ей, дочери купца, предложил руку и сердце самый настоящий дворянин. Родители Грегора любезно относились к Розамун, рассчитывая, что, женившись, их беспутный сын остепенится. Какое-то время это действительно было так - Грегор забыл о гулянках и драках, не сводил глаз со своей юной жены, а узнав, что Розамун беременна, и вовсе стал носить ее на руках и с гордостью играть роль будущего отца семейства. Увы, это продолжалось недолго. Когда Розамун отяжелела и потеряла очарование свежести, Грегор начал тяготиться семейными обязанностями. Надо отдать ему должное, новых подружек он не завел, но его снова начали замечать в питейных заведениях и разных подозрительных местах. Потом родилась Китиара, что изрядно огорчило Грегора - он-то рассчитывал стать отцом наследника рода. Кончилось все тем, что когда Китиаре не было и года, он прибежал откуда-то, весь в грязи, приказал Розамун быстро собираться, и они с Китиарой на руках в ту же ночь бежали из Палантаса. Грегор так и не объяснил ни Розамун, ни Китиаре, что произошло, но с тех пор дела их покатились под откос.

И вот теперь Розамун сидела в бедном домике в Утехе и воображала, что она по-прежнему Розамун Ут Матар, что у нее грудная дочь и полон дом слуг, и не понимала, что прошло больше десяти лет, что Грегор исчез, что сама она замужем за дровосеком Гилоном Маджере, и что рядом с ней сидит вовсе не служанка, а ее собственная подросшая дочь.

Кит злилась. Почему эта сумасшедшая, которой она имеет несчастье приходиться дочерью, даже за дочь ее не признает? Кит рано научилась с помощью злости выгонять из сердца боль - если бы не это умение, вероятно, она бы давно сломалась. Ей отчаянно хотелось выбежать из дома, хлопнуть дверью и влиться в веселую, празднующую толпу, и ничего, что у нее всего-то три медные монетки - Отик и за них нальет брусничной воды, чуть-чуть подкрашенной вином, а остальное доделает смех, беготня и веселая потасовка в снегу под ободряющие выкрики приятелей и подруг. Но вместо этого она вынуждена сидеть в до слез надоевшем бедном домике и присматривать за матерью и братьями.

Гилона не было дома - зимой у дровосека самая работа. Самый лучший строевой лес заготавливается в крепкие морозы, когда в стволах деревьев останавливаются все соки. Гилон нанялся к крупному землевладельцу, заключившему договор с эрготским флотом на поставку корабельного леса. Теперь он работал где-то за Гаванью, где для дровосеков были срублены времянки. Несколько дней назад от него пришло письмо, в котором он писал, что все в порядке, что работа движется и что через полтора месяца он непременно вернется. Кит надеялась, что Гилону удастся заработать хоть сколько-нибудь приличную сумму. Ей приходилось экономить каждую монетку, потому что добрая половина денег ушла на лекарства для Рейста.

Впрочем, Чокнутая Меггин, утехинская знахарка, не настаивала на немедленной оплате. "Когда твой отец вернется, тогда и отдашь," - говорила она Китиаре, вынося из дома очередную бутылочку или мазь. Но для Кит была невыносима одна мысль о том, чтобы оказаться у знахарки в долгу. Она думала, что можно, в конце концов, есть через день или обойтись без новых ботинок, а старые попробовать починить самой, что Карамон уже достаточно подрос, чтобы обходиться без молочных каш, а матери надо строго внушить, чтобы не пыталась выходить на улицу, потому что ее зимняя накидка совсем износилась. Только бы пережить эти морозы и дождаться Гилона и весны. Только бы не дать Рейсту умереть.

С приходом зимы маленький брат Кит начинал особенно сильно болеть. Почему, никто не знал - хотя дом семьи Маджере и был одним из самых бедных в Утехе, чего-чего, а дров им всегда хватало, так что холодно не было. Питались они, конечно, без разносолов, но Рейст и того не съедал, что ему давали - Китиара не раз пыталась насильно впихнуть в него еду, но у нее ничего не получалось. В первую зиму Кит, дневавшей и ночевавшей около Рейста, не раз казалось, что брат вот-вот умрет. Никто не понимал, почему Китиара так настойчиво заставляет болезненного мальчика цепляться за жизнь. Даже Розамун, у которой иногда случались периоды просветления, подходила к дочери, гладила ее по голове и говорила "Ты устала. Оставь его, ему все равно не жить. У нас есть Карамон." Услышав это в первый раз, Китиара не закричала на мать только потому, что боялась побеспокоить больного брата. Ну как это так, ему не жить?

Гилон, наоборот, всегда поддерживал Кит. Он был немногословен и сдержан, но девочка точно знала, что отчим не хочет потерять сына. Когда стоял выбор, что приобрести - лишнюю буханку хлеба или лекарство от очередной Рейстовой хвори - Гилон всегда отправлял Китиару к Меггин. Гилон и Китиара надеялись, что малыш с возрастом справится с болезнями, перерастет их и окрепнет. "Это от тяжелых родов, - говорил Гилон. - Они ведь с Карамоном близнецы, а ты посмотри, какой Карамон крепкий. Так бывает. Потом Рейстлин выправится."

Увы, Китиара начинала в этом сомневаться.

Дверь детской скрипнула и отворилась. В общую комнату выскользнула маленькая фигурка. Китиара вскочила.

- Карамон, в чем дело? Рейсту хуже?

- Нет, он спит, - ответил трехлетний мальчик. - Просто сегодня же праздник. За окном все поют, веселятся. Можно, я посижу с тобой?

Кит вздохнула.

- Ну, посиди, только тихо.

- Угу.



Что такое праздник, Карамон Маджере пока понимал плохо. Он знал, что летом бывает такой день, когда им с Рейстом обычно что-то дарят, хотя и не понимал, почему именно в этот день и почему только им. Еще он знал, что бывают такие дни, когда все веселятся. Про веселье Карамон как раз все понимал, кроме одного: почему, когда все веселятся, ему нельзя пойти веселиться вместе со всеми?

Но сейчас Карамону и самому не хотелось никуда идти. Рейст опять болел, и Карамону было грустно. Хотелось, чтобы брат поскорее поправился, и тогда можно будет хотя бы поиграть с ним в шарики или в кубики. Звуки праздника, царившего за окном, сбивали с толку. Карамону было плохо в темной комнате наедине с больным братом, хотелось гулять и смеяться, и в то же время он знал, что ни за что не уйдет из дома, пока у Рейста не спадет жар.

Вечером Карамон уснул, но шум праздника разбудил его. Прижавшись к брату, он попытался опять уснуть, но у него не получалось. Он пытался представить себе, что происходит за окном: много людей, все смеются, бегают, шумят, прямо как дети на прогулке. Мальчик вздохнул. Он знал, что в любом случае Китиара его одного не отпустит, а пойти с ним она не может, потому что ей надо присматривать за мамой и Рейстом. Да он и сам не хотел идти веселиться без Рейста, а Рейст уже несколько дней метался в жару. И все-таки Карамону так хотелось смеяться, бегать, радоваться!

Он сел на кровати. Было темно, но по дыханию брата Карамон понял, что тот спит. Кроватки близнецов стояли вплотную друг к другу, и они спали, прижавшись друг к другу, как котята. Рейстлину от этого было спокойнее, реже снились страшные сны. Пока брат спокойно спит, Карамон решил встать и посмотреть, что делает сестра.

Сестра в общей комнате молча сидела рядом с матерью. На столе стоял огарок свечи, освещавшей комнату неярким, колеблющимся теплым светом. На потолке лежал круг света от свечи, в камине догорал огонь, углы комнаты были погружены в полумрак. И все же эта комната казалась ему куда более подходящей для праздника, чем темная спальня. Может, стоило бы вытащить Рейста сюда? Или не надо, пусть спит?

- Посиди-ка тут, я уложу маму, - сказала Китиара, заметив, что Розамун начала клевать носом.

Карамон вытащил из угла забытый там тряпичный мячик, пристроился перед камином и принялся катать мяч по каминному коврику, слушая, как Кит объясняет маме, что надо раздеться и лечь, и как мама почему-то называет ее "Сари" и требует какого-то лимонада.

Наконец мать затихла, и Карамон услышал за спиной шаги сестры. Он сел на пол и обернулся. В неверном свете свечи он видел, что Кит злится, но не понимал, почему.

- Давай поиграем в мячик?

- Делать мне, что ли, нечего? - сердито ответила сестра.

Карамон только пожал плечами и вернулся к катанию мяча по полу. Он уже привык, что многого не понимает. Не понимает, почему мама его часто не узнает. Не понимает, почему сестра вдруг ни с того ни с сего начинает ругаться. Не понимает, почему все время хочется кушать. Не понимает, почему праздники не для него. К своим трем с половиной годам он уже научился принимать непонятное и мириться с ним.

Через секунду Кит стало стыдно, что она сорвалась на малыша. Делать действительно было нечего, и Карамон совершенно не виноват в том, что мать воображает себя благородной дамой. Девочка вздохнула. В конце концов, сегодня Солнцестояние, мать наконец-то уснула, и можно позволить себе немножко повеселиться перед сном. Глаза у Китиары уже начинали слипаться, но еще полчасика она могла поиграть с братишкой.

- Ладно, Карамон, давай мяч катать, - сказала Китиара, усаживаясь на пол. Карамон тут же поднял голову, весело улыбнулся во все двадцать зубов и развернулся, чтобы покатить мячик в сторону Китиары. Удивительно уверенным для такого возраста движением он отправил мяч к сестре, та перехватила мяч и покатила его обратно. Может, и не слишком увлекательная, эта игра была одним из немногих бесшумных развлечений, доступных им во время болезней Рейста.

Они успели поиграть всего несколько минут, когда из детской послышался тихий вскрик. Брат и сестра вскочили на ноги, Китиара схватила со стола огрызок свечи, и они поспешили в детскую.



Рейстлин метался на постели. Голубые глаза, широко открытые, невидяще смотрели в потолок. Худенькие ручки судорожно сжимали простыню. Китиара опытным движением опустила руку на лоб брата и сразу же отдернула ее.

- Опять жар усилился. Карамон, побудь тут, я принесу отвар ивовой коры.

Карамон забрался на кровать рядом с братом и взял его за руку.

- Рейст, Рейст, я тут, ты слышишь?

Брат не отвечал. Карамон вздохнул. Он очень хотел помочь, но не знал, как. Вернулась Китиара с пузырьком и стаканом воды, дала Рейстлину лекарство и заставила его выпить воду. Потом уложила малыша обратно на подушку, расправила смятую простыню, положила Рейстлину на лоб мокрую тряпку и села рядом с постелью - ждать, когда лекарство подействует. Карамон по-прежнему сидел на своей кровати, не выпуская руки Рейстлина.

- Ложись, Карамон, - приказала Китиара. Мальчик лег, но свет свечи, шум за окном и тревога за брата не давали ему уснуть.

Через полчаса жар начал спадать, Рейстлин задышал спокойнее и перестал метаться.

- Ну все, - сказала Китиара, у которой совсем не осталось сил. - Карамон, я пойду спать. Вы тоже спите. Если Рейсту опять будет плохо, разбуди меня. - Она встала, забрала свечу и ушла.

Карамон хотел попросить ее оставить свечу, но знал, что сестра откажет - она еще не доверяла им с братом открытый огонь. После сильного жара Рейсту часто снились страшные сны, и даже присутствие брата рядом ему не помогало. Он просыпался и подолгу плакал в темноте.

К счастью, в окно заглянул взошедший наконец Солинари. Белая луна была неполна, но давала достаточно света, чтобы предметы в комнате отбрасывали отчетливые тени. В лунном свете бледное лицо Рейста казалось совсем белым, каштановые волосы на лбу слиплись в сосульки, глаза глубоко запали. Карамон вздохнул, прижался к брату и задремал.

Ему казалось, что он только успел закрыть глаза, как его вырвал из сна стон, перешедший в визг. Карамон открыл глаза.

Рейстлин очнулся. Он смотрел на брата широко раскрытыми, замершими от страха глазами и дрожал. Карамон уже знал, что это значит. Рейстлину опять привиделся кошмар. Теперь он долго не заснет.

- Мне страшно, Карамон, - прошептал больной. По худеньким щекам текли слезы.

Карамону ужасно захотелось вдруг стать большим и сильным, взять Рейстлина на руки и носить, носить по комнате, пока брат не успокоится, не расслабится и не уснет. Отец иногда так делал, когда ночевал дома. Но Карамону было только три года, и хотя он был крупным и высоким для своего возраста, все-таки подобное ему было не под силу. Что он мог сделать, как помочь?

Карамон знал, что такое "страшно". Страшно прыгать с высокой ветки на воздушный переход. Страшно смотреть в лицо разъяренной Китиаре. Страшно, когда мать, только что ласково разговаривавшая с ним, вдруг начинает петь странным высоким голосом и перестает обращать на него внимание. Страшно, когда Рейст весь пылает от жара и мечется в бреду. Но что такое страшные сны, Карамон понятия не имел. Он только знал, что у Рейста они бывают.

- Не бойся, - сказал Карамон, обнимая брата. - Я тут.

Рейстлин вцепился в него, но сил не хватало, и он вынужден был разжать руки. Карамон неумело натянул одеяло на них обоих, надеясь, что Рейстлин успокоится хотя бы от тепла. Но брат по-прежнему дрожал и всхлипывал, тяжело дыша.

И тут Карамону пришла в голову идея.

Он вспомнил, как отец однажды взял его куда-то, где были отцовские друзья. Они одобрительно разглядывали его, хлопали Гилона по плечу, поздравляли с отличным наследником, даже дали Карамону каких-то сластей. Один из этих высоких плечистых мужчин особым образом сложил руку, и на ярко освещенной стене дома заплясала тень кролика. Карамон помнил, что ему тогда это ужасно понравилось, он долго и весело смеялся.

Как же правильно сложить руку?

После нескольких проб Карамону это вроде бы удалось. Он поднял руку и хмыкнул от удовольствия, увидев, как в свете Солинари на стене появился нелепый ушастый крольчонок. Он пошевелил пальцами, и крольчонок зашевелил ушами.

- Смотри, Рейст, кролики! - обрадованно воскликнул Карамон.

Рейстлин оглядел комнату и тихо вскрикнул.

- Тебе не нравится? - огорчился Карамон. Кролик опустил уши и наклонился.

- Нравится, - прошептал Рейстлин, теснее прижимаясь к брату. Ушки у кролика поднялись, он выпрямился и весело заскакал по стене. Рейстлин, не отрываясь, смотрел на это чудо. Через минуту-другую Карамон почувствовал, что дрожь у Рейстлина начинает стихать, и засмеялся от радости. Получилось!

Кролик затанцевал в каком-то невообразимом танце. Посмотрев на брата, Карамон увидел нечто невероятное: Рейстлин улыбался! Он еще немного дрожал, слезы еще не высохли, но улыбка уже светилась на бледных губах. Рука у Карамона начала уставать с непривычки, но мальчик не собирался прерывать представление, пока брат не успокоится совсем.

- Рейст, ты знаешь, сегодня праздник, - сказал Карамон. Близился рассвет, и шум гулянки уже стих.

- Праздник? - Рейстлин попытался приподнять голову.

- Солнцестояние, - важно объяснил Карамон. - Я тебе дарю этого кролика.

- Спасибо, - прошептал Рейстлин, опустил голову на плечо Карамона и закрыл глаза. Дрожь прекратилась. Рейстлин расслабился и спокойно уснул.

Через минуту уснул и Карамон, обнимая брата.

@темы: Фанфики

---

Dragonlance и генетика, или Кто они, эти Маджере - близнецы или двойняшки?

Вопрос интересный и популярный. С одной стороны, ни для кого не секрет, что Карамон и Рейстлин Маджере - двойная личность. Собственно, чем и интересны. Поэтому велик соблазн записать их в близнецы. С другой стороны, слишком уж они разные, как по внешности, так и по характеру. Скорее все-таки двойняшки. Так кто же?

Определимся с терминами. Близнецы, или гомозиготные близнецы, или однояйцевые близнецы - люди с идентичным набором генов. Двойняшки, или гетерозиготные близнецы, или двуяйцевые близнецы - люди с различными наборами генов, общих генов 40-60%, как у обычных братьев и сестер. Гомозиготные близнецы, естественно, всегда одного пола, гетерозиготные близнецы могут быть одного пола или разных.

Мы точно знаем, что близнецы (гомозиготные, или однояйцевые) похожи друг на друга как две капли воды. Различать их можно научиться, но только какое-то время пообщавшись с ними. Физически они идентичны или почти идентичны во всем: внешность, сложение, здоровье. У них зачастую одинаковые склонности, похожие характеры. Все это совершенно не соответствует тому, что мы знаем о близнецах Маджере.

Тем не менее, у нас нет данных, которые однозначно говорили бы нам о каком-то конкретном различии в фенотипах. Мы знаем, что в юности у обоих были каштановые волосы (auburn по-английски - довольно светлые рыжевато-каштановые). Мы точно знаем, что у Карамона карие глаза, но вопрос цвета глаз Рейстлина до Испытания, в общем, сами знаете, неоднозначен. Если принять за истину версию "Кузницы Души" и "Хроник", то глаза у него были голубые, а одно это уже разбивает идею о близнецах-гомозиготах. Но в Истаре у Рейстлина глаза карие, и это совершенно не удивляет Карамона, как будто бы он помнит своего брата в юности именно с такими глазами. В общем, сюжетная нестыковочка, но она не дает нам возможности гарантированно установить наличие различия. Мы также знаем, что у Карамона волосы волнистые или вьющиеся, с Рейстлином в этом плане сложнее - в "Кузнице души" указано, что у него волосы прямые, но это было в шесть лет, а что было потом, не знает никто.

Сложение и здоровье у близнецов тоже совсем разное. Но есть серьезная причина для различия: у Карамона нет родовой травмы, а у Рейстлина есть. Может ли родовая травма так повлиять на здоровье ребенка? Я не знаю, я не медик. Я точно знаю, что родовая травма означает гипоксию, что приводит к ослаблению нервной системы (что действительно наблюдалось) и может привести к нарушению координации (чего совершенно не наблюдалось - шестнадцатая декстра это не фунт изюму). Может ли родовая травма привести к слабому физическому здоровью одного из гомозигот при отличном физическом здоровье второго? Не знаю. Специально порылась в интернете - ничего не нашла. Пишут, что близнецы, особенно гомозиготы, обычно несколько слабее и меньше по весу, чем дети-одиночки, но в случае Карамона мы этого не замечаем.

Тем не менее, однозначный ответ на этот вопрос есть.

- Скажи мне, Рейстлин, в твоей семье есть маги? Я не любопытствую, - объяснил Антимодес, увидев, как лицо ребенка болезненно исказилось. - Мы просто обнаружили, что Искусство чаще всего передается по наследству.

Вот и ответ. В мире Кринна талант к магии - признак, такой же, как цвет волос и глаз. Как и цвет волос и глаз, этот признак передается по наследству; как и цвет волос и глаз, он обусловлен генетически.

Пар-Салиан говорит близнецам перед Испытанием:

Конечно, в большинстве случаев оба близнеца изучают магию, оба обладают талантом к ней.

В данном же случае у одного из близнецов имеется огромный талант к магии, у другого его нет. Возможно, кстати, какие-то способности к магии у Карамона таки есть - впал же он в трансоподобное состояние после смерти матери - но настолько маленькие и слабые, что можно с уверенностью сказать, что в этом отношении генетика у Карамона и Рейстлина различна. Таким образом, близнецами-гомозиготами Карамон и Рейстлин быть никак не могут. Они гетерозиготы, двойняшки.

Заметим, что это никак не противоречит концепции двойной личности. Даже наоборот. У гомозигот бывают очень похожие характеры, все различия обычно происходят именно от сознательного желания отличаться. Если представить себе разделенную личность, очевидно, что части ее будут различны, т.к. личность состоит не из двух одинаковых половин. Братья Маджере не копируют, а дополняют друг друга.

Любовь же и привязанность, а также прочность связи между близнецами, скорее всего, вообще не зависит от генетики, т.к. обусловлена совместным пребыванием в утробе и совместным ранним детством.

@темы: статьи

---

С наступающим Новым Годом!

Всех моих читателей - с наступающим годом Белого Металлического Кроликокота!

---

Об элайнментах Рейстлина

Именно что об элайнментах. Потому что у него их много.

Ни для кого ни секрет, что по рулбукам, соответствующим "Хроникам", у Рейстлина элайнмент True Neutral. Глядя на Рейстлина в книгах, этому невозможно не удивляться. True Neutral - это глубокая внутренняя уравновешенность, гармония, точное знание собственных координат и адекватная самооценка. Вот этот нервный, капризный, неуравновешенный человек, неадекватный и неуверенный в себе, постоянно находящийся в оппозиции ко всему миру, страдающий манией величия как обратной стороной комплекса неполноценности, от которого непонятно что ожидать в следующую секунду - True Neutral? Тогда я как минимум Астинус, а то и лично Гилеан.

Еще смешнее то, что True Neutral элайнмент еще и у Таса. Вы можете себе представить, чтобы у Рейстлина и Таса был один и тот же элайнмент, да еще и True Neutral? Вот и я не могу. Как сказал мой муж, "если эти двое нейтралы, то кто хаотики???" Конечно, если, не зная рулбуков, попытаться определить элайнменты, то у Таса будет CG, а у Рейстлина самый натуральный CN, причем классический CN - полная неуправляемость, постоянное ощущение оппозиции ко всему миру и полная непредсказуемость в результате.

Таса оставим в покое и разбираемся с Рейстлином. История с магом осложняется еще и тем, что он заполучил сдвиг элайнмента. Сдвиг этот он заполучил в результате пользования Кровавым Камнем в Нераке во время поединка с Фистандантилусом. Использование Кровавого Камня непременно сдвигает элайнмент по моральной оси (good-evil) на единицу: good становится нейтралом, нейтрал - эвилом. А поскольку, как мы помним, там было самое натуральное кто кого, то для Рейстлина выбор стоял так: либо сдвиг элайнмента в эвильный, либо уничтожение (даже не смерть, а еще хуже). Но по социальной оси (lawful-chaotic) никаких сдвигов использование Кровавого Камня не вызывает. Тем не менее, в Трилогии Легенд мы видим самого настоящего Chaotic Evil. И в соответствующем рулбуке (Dragonlance Adventures) у него на данный период именно такой элайнмент и указан. Откуда взялся социальный элайнмент Chaotic, если раньше он был Neutral?

Впрочем, чудеса социальных элайнментов Рейстлином и Тасом не ограничиваются. Элайнмент Карамона указан как Lawful Good. Вот этот вот наемник, прижимавший в углах официанток и преспокойно обиравший мертвых - Lawful Good? Человек, спившийся из-за неадекватного поведения брата, когда у самого есть ответственность за семью - Lawful Good? Не смешите мои подметки. Neutral Good он.

Понимать эти все чудеса я начала, повнимательнее почитав описания из рулбуков. См. предыдущий пост.

К своему изумлению, я поняла, что Рейстлин, каким он описан в рулбуках, действительно значительно мягче и гармоничнее, чем тот Рейстлин, которого знаем мы. Да, он циничен и не слишком-то любит людей, но он знает себе цену, умеет сотрудничать, думает об окружающих. В нем нет внутреннего конфликта, нет отрицательного отношения к самому себе. У такого персонажа действительно True Neutral элайнмент.

А теперь вспоминаем историю. Сначала Трейси Хикман придумал модуль и сгенерировал персонажей - вместе с их статистиками, биографией и характером. Ларри Элмор подсуетился с внешностью. У Хикмана и Элмора получился такой Рейстлин, как в рулбуках (TN), но это было лишь описание, и не более того. Потом гоняли плейтест, и персонаж Рейстлин достался Терри Филлипсу. А потом Терри Филлипс открыл рот и начал говорить, и все остальные присутствовавшие потеряли челюсти. Так Терри Филлипс вошел в историю, а Рейстлин начал обретать облик. Именно Терри подарил Рейстлину его дисгармоничность, неудовлетворенность, оппозиционерство и вечное стремление к власти. Именно таким Рейстлин оказался в книгах.

Терри Филлипс просто-напросто сыграл не тот элайнмент, который был указан в карточке персонажа. Но это оказалось настолько сильно и настолько здорово, что никто даже не задумался, что Рейстлин мог бы быть другим. Впоследствии, заинтересовавшись этим персонажем, талантливейшая Маргарет Уэйс дала ему жизнь, плоть и кровь, и он опять изменился - стал немного взрослее, чуть-чуть самоувереннее и независимее и в конце концов окончательно встал в оппозицию к группе. Но его основой остался образ, созданный Терри Филлипсом. Не зря Хикмен от того, что получилось, вообще руки умыл, сказав, что это Маргарет и Терри придумали, а он, Трейси, тут вообще не при чем.

Тем не менее, в рулбуках Рейстлин остался таким, каким был исходно. И желающие ходить модули совершенно не обязаны играть Рейстлина по книгам, они вполне могут играть его таким, каким он описан во вводных, и честно соблюдать TN элайнмент. Технически и психологически, с игровой точки зрения, это гораздо легче, т.к. всегда проще быть частью команды, чем противопоставлять себя ей.

Даже образ Рейстлина из рулбуков, нарисованный Элмором, заметно отличается от образа этого же персонажа с обложек книг.



Рейстлин из рулбуков. Как выглядит Рейстлин с обложек, вы и так знаете

Дальше была Трилогия Легенд, с которой все было наоборот: она сначала была написана, а потом по ней были разработаны рулбуки. Поэтому Рейстлин из Трилогии Легенд был в чистом виде развитием образа Рейстлина из книг. Конечно, Chaotic Neutral Рейстлин, возъюзав камешек, честно съехал на единицу по моральному элайнменту и стал Chaotic Evil-ом. Таким мы его видим в ТЛ, такой же элайнмент ему поставлен и в рулбуке второй редакции.

А дальше, в третьей редакции, все еще интереснее. Видимо, авторы сообразили, что TN элайнмент из хроникального периода как-то мало соответствует CE элайнменту из периода ТЛ, и решили, что надо как-то поставить эти элайнменты в соответствие, убрав сдвиг по социальной оси. Но как? Ставить Рейстлину в модулях по Войне Копья элайнмент CN или в ТЛ элайнмент NE? Дело, скорее всего, решило то, что в Хрониках Рейстлин PC, а в ТЛ он NPC. Игроку намного проще сыграть взаимодействие с партией, чем противостояние с оной, а ДМу, играющему эвильного персонажа, примерно одинаково сложно. Поэтому Рейстлину оставили элайнменты, соответственно, TN и NE.

Но на этом приключения элайнментов Рейстлина не заканчиваются.

Мы знаем, что в финале ТЛ черный архимаг делает определенный выбор, за что и обретает покой на некоем внешнем плане. Что, собственно, происходит в голове у Рейстлина? Он считывает с Карамона будущее варианта МПЧ, понимает, что такой результат собственных усилий ему совершенно не нравится, и тут же начинает соображать, а что надо сделать, чтобы так не получилось. Для этого он ищет причину своего грандиозного провала на божественном поприще и тут же ее находит - душа-то пуста. Ему это нравится еще меньше, и он немедленно начинает искать хоть что-нибудь, чтобы заполнить эту пустоту внутри себя, и находит - оказывается, несмотря ни на что, чувство к Крисании на дне опустошенной души еще шевелится. Следует немедленный вывод - Крисанию и мир надо спасти любой ценой, вот только какой ценой? Собственной жизни? Вечных мук? Да, в этой позиции - уже только так. И Рейстлин делает шаг назад.

Это - обратная перемена элайнмента.

Именно она дает возможность Паладайну вступиться за Рейстлина и отобрать его у Такхизис. Если бы он остался эвилом, Паладайн ничего бы не смог сделать.

А теперь вспомним рассказ Карамона во "Втором поколении" о видении спящего Рейстлина:

"Я увидел его лицо, как видел его в последний раз, в Бездне. Только теперь ужасные линии боли, искаженные отметины жадности и зла исчезли с его лица, оставив его гладким и... в покое - как сказала Крисания. Это было лицо моего брата, моего близнеца... а не того незнакомца, которым он стал."

Карамон способен видеть очень глубокие вещи, хотя и не всегда уверен в своей способности их истолковать. "Незнакомец", которым стал Рейстлин - это эвильный Рейстлин; тот Рейстлин, которого Карамон знает как своего брата - Рейстлин нейтральный. Карамон просто своими глазами увидел эту обратную перемену элайнмента.

Потом мы видим Рейстлина в Испытании Палина, и там он вроде бы вполне эвильный; но нам быстро объясняют, что это Рейстлин-из-сценария имени Даламара, такой, каким Даламар запомнил своего шалафи - а Даламар по ряду причин совершенно не понял, что произошло с Рейстлином в Бездне. Дальше оказывается, что Рейстлин-то был самый настоящий, вот только он с определенными целями сыграл в этой бродилке мастерскую роль самого себя, да так сыграл, что Даламар ничего не заподозрил, и на самом деле помог Палину пройти Испытание почти безболезненно.

Потом мы встречаем Рейстлина в ДЛП. Это что угодно, но только не эвил!!! Он глубоко любит Карамона, Палина и Крисанию, с нежностью относится к Аше - она проникается таким восхищением, что действительно хочет к Рейстлину в дочки. Он вообще не думает о себе в совершенно фантастической самоотверженности - лишенный магической силы и вообще не чувствующий себя от Кринна сего, он работает координатором/аналитиком сопротивления Хаосу. Опять CN? Но Рейстлин в ДЛП совершенно адекватен, спокоен и не пытается встать к чему-либо в оппозицию. 25 лет покоя сильно пошли ему на пользу. Возможно, что вот теперь, наконец, TN.

И наконец, во время своего краткого последнего появления в ДИЛ Рейстлин одет в мантию цвета засохшей крови под черным плащом, каковой плащ он отдает Герарду для маскировки. Специально для тех, кто еще что-то не понял. Нехитрая цветовая символика этой одежды настолько очевидна, что я ее даже разбирать не буду.

Так что если кто беспокоится, что Рейстлину после окончательного ухода на Внешних Планах грозит что-то неприятное, не беспокойтесь. Не грозит. Либо Лимб (домен Сирриона), либо Конкордантная Оппозиция (домен Гилеана).

@темы: статьи

---

Рейстлин и Карамон. Игровые карточки

Познакомьтесь, пожалуйста, с игровым представлением братьев Маджере по 2-ой редакции.

Только для очень больших фанатов темы

Начало классической серии модулей (модуль "Драконы отчаяния").

Рейстлин

Человек, мужчина, маг, 3-й уровень
Сила 10, Ловкость 16, Телосложение 10, Интеллект 17, Мудрость 14, Харизма 10
Alignment Neutral
Класс защиты 5 (видимо, 2 за ловкость и 3 за Посох Магиуса)
Языки: Квалинести, Магический (может выучить еще 4)
Заклинания: 2 заклинания первого уровня и одно заклинание второго уровня в день.
Книга заклинаний: 1 уровень - Горящие руки, Зачаровывание, Понимание языков, Определение магии, Удерживание дверей, Волшебная стрела, Толчок, Сон, Тензеров летающий диск; 2-й уровень - Объемный звук, Темнота 15 футов радиусом, Определение невидимости, Экстрасенсорная перцепция, Невидимость, Зеркальный образ, Паутина.
Экипировка: Посох Магиуса (Защита +3, Попадание +2 (вред 1-8), Постоянный свет 1 раз в день, Падение пера 1 раз в день), дорожный мешок (содержимое определяет игрок).

В Башнях Высшего Волшебства мой брат Карамон и я прошли суровые испытания, созданные духами давно умерших мудрецов и волшебников. Эти испытания тяжким бременем легли на меня. Теперь я вижу мир через эти зрачки в форме песочных часов, и большая часть моего здоровья меня оставила. Но магия во мне теперь может оказать нам бОльшую помощь.
Когда мы уходили оттуда, я вспомнил слова старого мудреца. "Хорошо используй свою силу", сказал он, "потому что близится время, когда твоя сила должна будет восстановить равновесие в мире."

Карамон

Человек, мужчина, воин, 6-ой уровень
Сила 18/63, Ловкость 11, Конституция 17, Интеллект 12, Мудрость 10, Харизма 15
Alignment Lawful Good
Класс защиты 6
Языки: Никаких (может выучить 3)
Экипировка: кольчуга, малый щит, длинный меч (вред 1-8/1-12), копье (вред 1-6), кинжал (вред 1-4/1-3), дорожный мешок (содержимое определяет игрок).

Путешествие, в которое я отправился с моим братом Рейстлином, привело нас на другую сторону Харолисских гор, хотя мы отправились на юго-запад, за пределы эльфийских королевств. Мы искали знаменитые Башни Высшего Волшебства. Глубоко в темных туманах, которые, кажется, всегда покрывают эти земли, мы нашли эти башни, давно скрытые от людей. Они появились из туманов.


Интересные и более полные описания персонажей на момент старта приводятся в рулбуке "Драконы Тайны".

Рейстлин

Характеристики те же, приведено также количество хитов - 8.

История

Рейстлин - маг огромного врожденного таланта, но он заплатил немалую цену за свои умения.

Рейстлин - брат-близнец Карамона и единоутробный брат Китиары. Он совершенно непохож на своего брата-близнеца, потому что он замкнут, циничен и недоверчив. Тем не менее он любит своего брата; возможно, Карамон - единственное существо, которое Рейстлин любит.

Близнецы родились, когда Китиаре было восемь лет. Один из близнецов - Карамон - был сильным и здоровым, а второй - Рейстлин - родился болезненным и хилым. Какое-то время казалось, что Рейстлин может умереть в младенчестве, но Китиара выходила его. Их мать умерла, когда близнецы были еще детьми, и Китиара сама взялась их растить.

С самого начала было ясно, что Рейстлин физически слаб, и Китиара поняла, что ничего не может с этим сделать. Карамон вырос в здорового, сильного бойца и часто защищал своего "младшего" брата от задир. У Рейстлина развилась глубокая ненависть ко всем задирам и сильное чувство справедливости. Опыт его детства заставил его сильно невзлюбить большинство людей, и он в раннем возрасте стал циничным и озлобленным. Он обладал талантом к учености и научился читать до поступления в школу.

Когда Рейстлину было пять лет, его отец взял его на деревенскую ярмарку, где тот увидел представление местного иллюзиониста. Иллюзионист был не слишком хорош, но Рейстлин не отрывал глаз от его выступления. Когда мальчик вечером вернулся домой, он воспроизвел все трюки иллюзиониста. Семья изумилась. Отец понял, что магия для Рейстлина - ключ к выживанию в мире.

Его отвели к уважаемому магу и представили как многообещающего ученика. На мага мальчик не произвел большого впечатления, особенно из-за своего слабого здоровья и неприятного характера. Но пока маг разговаривал с отцом Рейстлина, мальчик ушел в соседнюю комнату и начал читать огромную книгу. Маг хотел забрать книгу, но понял, что мальчик может читать на магическом языке без обучения! Так Рейстлина приняли в ученики. Он быстро учился и скоро опередил всех остальных учеников. В необыкновенно молодом возрасте его пригласили пройти Испытание - он вышел бы из Испытания могущественным магом или не вышел бы вообще.

Карамон сопровождал Рейстлина в том роковом путешествии. Рейстлин никогда не говорит о том, что там произошло, но его ужасные мучения разрушили его здоровье, окрасили кожу в золотой цвет, а зрачки приобрели форму песочных часов. Его глаза - ужасное проклятье: через них он видит, как быстро проходит время, и все умирает и увядает.

Характер

Рейстлина прозвали Хитрецом, потому что он алчен, циничен и замкнут. (Алчен? Не замечала.) Он всегда ожидает от других худшего. Он предан своему брату, но втайне завидует ему. У него есть хорошие качества, хотя он их изо всех сил скрывает: он ненавидит задир (сам будучи физически слабым). Он поддерживает обиженных и сочувствует им, хотя никогда этого не признает. Он носит красную мантию в соответствии со своим нейтральным мировоззрением. Он обладает сильным чувством справедливости, но почти не знает милосердия. Из-за слабого здоровья и хронической легочной инфекции он говорит тихим шепчущим голосом.

Внешность

Рост 5 футов 9 дюймов, вес 135 фунтов
Возраст 25 (реальный), 30 (кажущийся)
Белые волосы, янтарные глаза (зрачки в форме песочных часов)

Карамон

Характеристики те же, только Мудрость 11, приведено количество хитов - 51. Язык Равнинных Варваров он уже знает.

История

Карамон, воин-гигант - брат-близнец Рейстлина и единоутробный брат Китиары. Он совершенно непохож на брата и сестру. Он честен и откровенен, а Рейстлин циничен и замкнут; он дружелюбен и полон сочувствия, а Китиара дика и страстна.

Близнецы родились, когда Китиаре было восемь. Один из них был сильным и здоровым, но второй чуть не умер при рождении. Поскольку мать была хилая, растить близнецов пришлось Китиаре. Карамон, старший из близнецов, явно был прирожденным воином. Он быстро перерос всех своих ровесников и всегда был самым высоким и сильным среди них. Он быстро обрел воинские умения и скоро стал отличным мечником.

Хотя близнецы были совершенно непохожи, Карамон очень любил своего брата и часто защищал его от задир. Когда Рейстлин обнаружил свой врожденный талант к магии, никто не радовался за него больше Карамона, хотя из-за своих занятий Рейстлин стал плохим товарищем по играм. У Карамона, отзывчивого и общительного, было много друзей, в том числе и молодой Стурм Светлый Меч. Однажды он встретил Тассельхова Непоседу, кендера, и таким образом близнецы вошли в число Компаньонов.

Карамон сопровождал Таниса и Флинта в поездках по области Гавани и Утехи и стал могучим бойцом. Когда Карамону и Рейстлину было по двадцать лет, они встретились с остальными Компаньонами в Гостинице Последнего Приюта в последний раз перед тем, как расстаться с ними на несколько лет. Потому что Рейстлину предоставили возможность пройти Испытание - которое должно было сделать его могущественным магом... если он его переживет. Карамон, всегда верный, сопровождал Рейстлина. Он никогда не говорит о том, что там произошло, но Испытание создало более темную связь между братьями.

Характер

Карамон добродушен, силен и застенчив по отношению к женщинам. (Не падайте!) Ему можно безусловно доверять. Он не замкнут (только про Испытание ничего не рассказывает) и не имеет внутренних сомнений. Его единственная одержимость - полировать свой меч. Он очень любит своего "младшего" брата и всегда его защищает, но совершенно его не понимает. Он часто смущается от грубости своего брата и извиняется за него. Его девиз - "нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить силой". Деньги - это хорошо, но неважно.

Карамон иногда бывает импульсивен и не всегда осознает свою силу. Он левша. Он не слишком сообразителен, в отличие от своего брата. Каков он снаружи, таков же и в душе. Его единственная душевная глубина лежит в любви к своему брату.

Карамон не только воин, но и опытный походник. Благодаря своей огромной силе он носит на себе столько доспехов и оружия, что буквально является "ходячим арсеналом".

Его вполне устраивает следовать за Танисом, и он глубоко уважает Стурма, хотя и хочет, чтобы оба они немножко раскрепостились. Даже сквозь свою застенчивость он начал замечать, что Тика Вейлан из веснушчатой девочки превратилась в красивую женщину.

Внешность

Рост шесть футов, вес 200 фунтов
Возраст 25
Каштановые волосы, карие глаза

Игровые карточки на близнецов в рулбуке Tales of the Lance

Рейстлин Маджере

Статистики те же
Внешность: болезненный человек с золотой кожей, серебряными волосами и зрачками в форме песочных часов.
Кредо: Знание - сила.
Волосы: каштановые/серебряные Глаза: Зеленовато-карие/янтарные
Возраст: 16 (на 342 г.) День рождения: 17 Cor. 326
Профессии: оружейные - посох; неоружейные - чтение/письмо на Всеобщем, квалинестийском и магическом языках, Спеллкрафт (определение заклинаний по компонентам), древняя история, гербализм.
Языки: общий, квалинестийский, магический, равнинных варваров, соламнийский, холмовых гномов.
К имеющемуся оружию добавили пращу.
Экипировка: дорожный мешок, постельная скатка, праща, сумочка, травы, рационы (на 1 неделю), мех для воды, сменная одежда, стеклянные шарики (дюжина), перец и соль, сласти, увеличительное стекло
Магические предметы: Посох Магиуса (Постоянный свет и Падение пера один раз в день)
История (начинать игру с 342 г. ПК) Рейстлин и его брат-близнец Карамон родились в Утехе. Их воспитывала единоутробная сестра Китиара, потому что их мать была болезненной. Рейстлин испытывает крепкую привязанность к Китиаре. В возрасте пяти лет, увидев иллюзиониста на местной ярмарке, Рейстлин повторил все заклинания, которые демонстрировал маг. Отец Рейстлина записал его в местную магическую школу, где он опередил всех остальных учеников.
Семья: Рейстлин - брат-близнец Карамона Маджере и единоутробный брат Китиары Ут Матар. Его родителями были Гилон Маджере и Розамун Аэлан-Ут Матар.
Характер: Рейстлин ценит любовь Карамона, но возражает против его чрезмерной заботливости. Поскольку Рейстлин родился болезненным и не обладал такой силой, как его брат, он научился компенсировать свою слабость собственным разумом. Рейстлин циничен и не слишком любит людей; он предпочитает находиться в одиночестве. Он обладает сильным чувством справедливости и симпати к обиженным. Ему нравится храбрость Тики и ее стремление к самоутверждению, и он невольно надеется, что нравится ей. (Не падайте!)

Карамон Маджере

Статистики те же
Внешность: этот крепкий красивый воин позволяет своим чувствам ясно играть у себя на лице.
Кредо: Сила решает все проблемы.
Возраст:16 (на 342 г.) День рождения: 17 Cor. 326
Профессии: оружейные - длинный меч, копье, посох, кинжал; неоружейные - чтение-письмо на Всеобщем языке, выживание, плавание, верховая езда
Языки: Всеобщий, равнинных варваров, квалинестийский (немного)
Доспех: бронзовый полный доспех, щит
Экипировка: дорожный мешок, постельная скатка, длинный меч, два кинжала, копье, сменная одежда, мех для воды, рационы (на 1 неделю), изюм (2 фунта).
История (начинать игру с 342 г. ПК): из-за болезни матери братьев-близнецов Карамона и Рейстлина растила их единоутробная сестра Китиара. Карамон и сейчас любит Китиару. Он присоединился к остальным героям из-за дружбы с Тассельхофом. Он несколько раз путешествовал с Флинтом и Танисом и стал могучим воином. Его связь с его братом-близнецом Рейстлином всегда была сильна, но Испытание Рейстлина усилит эту связь - и сделает ее темнее.
Семья: Карамон - брат-близнец Рейстлина Маджере и единоутробный брат Китиары Ут Матар. Его родителями были Гилон Маджере и Розамун Аэлан-Ут Матар.
Характер: хотя Карамон общителен и исключительно дружелюбен, Карамон все еще немного стесняется женщин. (Ну в 16 лет можно.) Он открыт, доверчив и любит приключения. Из-за своей надежности часто прикрывает отступление. У Карамона нет своих тайн, но он отлично умеет хранить чужие. (Однако!) Хотя Карамон считает, что отвечает за Рейстлина, он не понимает цинизма своего брата. Карамон также очень заботится о Тике, которая ведет себя безрассудно, и нужно, чтобы кто-то присматривал за ней.

(Тике в это время 10 лет)

Модуль "Драконы Пламени" (после Кзак Царота)

Рейстлин

Маг 4-го уровня
11 хитов
Заклинания: 3 заклинания 1-го уровня и 2 заклинания 2-го уровня в день
Книга заклинаний: добавились заклинания 2-го уровня Волшебный замок и Открывание дверей.

Я думаю, нам следует обращать внимание на то, чтобы не потерять из виду настоящего врага. Эти дракониды - угроза всему миру. Посмотрите, что они сделали с Равнинами Абанасинии, и это было несколько дней назад! Какой же хаос опустошения они могли устроить с тех пор? Даже овражные гномы и Искатели могут показаться милыми друзьями, прежде чем все это кончится!

Карамон

Воин 7-го уровня
44 хита

Как же наши друзья в Утехе? Дым, который поднимается от могучего валлинового леса, тяжко давит на меня. Вы думаете, что, например, Тика Вейлан будет спокойно сидеть и смотреть, как ее родную землю захватывают? У меня такое ощущение, что ей нужна наша помощь в эту самую минуту! Кто знает, найдем ли мы целой и невредимой Гостиницу Последнего Приюта?

(Прогрессию по уровням по всем модулям расписывать не буду)

Финальный модуль "Драконы триумфа" (Нерака) - приводятся только характеристики

Рейстлин

Маг 11 уровня
35 хитов
Alignment Neutral (и менять его в ходе модуля не требуется)
Дополнительной экипировки не получил

Карамон

Воин 12 уровня
95 хитов
Языки: Равнинных варваров
Экипировка: Полный доспех +1, щит +2, длинный меч +1

@темы: переводы

---

А вот тут Рейстлин улыбается

Картинка вполне себе официальная, элморовская, из рулбука Dragons of Mistery. Что же его так развеселило-то?

Смотреть

@темы: иллюстрации