Про Крисанию. Сентиментально. Мне не нравится, но ничего другого я написать не могу.
Про Крисанию
Ведь каждый, кто на свете жил,
Любимых убивал.
Один - жестокостью, другой -
Отравою похвал.
Коварным поцелуем - трус,
А смелый - наповал.
Оскар Уайльд. Баллада Рэдингской тюрьмы
Темно.
Конечно, она же умерла.
- Преподобная Дочь, вы очнулись!
- Лидия?
Она повернула голову в ту сторону, откуда прозвучал голос молодой жрицы, но было по-прежнему темно.
- Да, Преподобная Дочь, - ответила девушка. - Как вы себя чувствуете?
Это мало походило на смерть. Прохладный свежий воздух, ощущение чистой ткани под руками.
- Где... мы?
- В Библиотеке. Эстеты предоставили нам несколько комнат.
В Библиотеке? Как странно. Последнее, что она помнила - бесплодную почву и безвкусный воздух Бездны.
- Как я сюда попала?
- Карамон Маджере и Танис Полуэльф принесли вас сюда, к ступеням Библиотеки. Вас и еще темного эльфа из Башни, кажется, его зовут Даламир.
- Карамон... Он пришел, я помню. А где...
- Кто?
- Неважно.
Крисания закрыла глаза.
- Лидия, принеси мне воды.
Отослав молодую жрицу, Крисания подняла руку к груди и сжала медальон Паладайна.
"Отец мой пресветлый, молю тебя, ответь - что с Рейстлином, где он?"
Тьма расступилась, ее сменил мягкий полумрак. И Крисания увидела Рейстлина.
Он был, несомненно, мертв. И в покое - таком глубоком, что, казалось, никакое всемирное потрясение не сможет нарушить этого мирного, бесконечного сна. Его душа сохранила знакомый облик: белые волосы, золотистая кожа, глубоко запавшие глаза. Но напряжение и боль ушли, оставив его лицо гладким и расслабленным. Морщинки у рта были отметками возраста и болезни, и не более того. Жесткие линии честолюбия, бессердечия, эгоизма исчезли, как будто смытые, оставив только бесконечную усталость. На губах, по-прежнему плотно сжатых, угадывалась тень улыбки.
Девушка смотрела в любимое лицо, ошеломленная его неожиданной красотой. Она все-таки была права - этот человек никогда не был полностью поглощен злом, даже тогда, когда предавал, лгал и убивал. Даже тогда, когда бросил ее умирать. Он сделал все, чтобы уничтожить, разбить, изрезать на куски собственную человечность - и все-таки не сумел. Его жестокость была внешней, неприсущей ему, словно чужая одежда. А настоящий он, оказывается, вот такой. И как же хотелось погладить его по щеке, дотронуться до виска...
Жрица потянулась было к нему, но отдернула руку.
"Не бойся," - услышала она голос Паладайна. - "Не разбудишь."
"Где же я ошиблась? Почему не сумела пройти сквозь его наносную бесчеловечность, достучаться до его души?"
"Потому что воля этого человека сильнее всего, что есть на Кринне, и она была направлена ко злу."
"Но что произошло? Я должна была умереть, а он - сразить Богиню Тьмы и занять ее место. Почему я жива, а он мертв?"
И тогда Паладайн даровал ей знание о том, что произошло. Как будто своими глазами увидела она весть, которую принес брату Карамон, и ужас волшебника, осознавшего, что он всю жизнь шел к пустоте. Но даже это не сломило волю Рейстлина - только развернуло ее. Крисания увидела, как он, отчаянно пытаясь найти в своей опустошенной душе хоть что-то, протянул к ней руку. Ее душа рванулась к нему навстречу, попыталась взять его за руку, прижать к себе, успокоить - но не смогла коснуться видения. Она увидела, как волшебник, уже за пределами собственных сил, приказал Карамону унести ее на Кринн, как закрылись Врата и как Такхизис напала на Рейстлина. Ошеломленная, она даже не могла кричать, видя, как гибнет любимый человек. Только слезы катились по лицу.
"Это я убила его. Я, в слепоте своей, привела его к гибели."
"Да. Утешайся тем, что вину за его смерть ты делишь с ним поровну, и тем, что благодаря его любви к тебе был спасен мир."
"Он все-таки любил меня."
"Конечно."
"Боже... Позволь моей душе упокоиться вместе с ним! Мне ничего не нужно, я не потревожу его - только бы быть рядом!"
"Крисания, он отдал свою жизнь, чтобы ты жила. Не делай его жертву напрасной."
Девушка глубоко вздохнула.
"Да будет так, Пресветлый Паладайн..."
"Ты можешь попрощаться с ним."
Душа Крисании склонилась над Рейстлином, погладила спящего волшебника по волосам и осторожно, все-таки боясь потревожить отчаянно нуждающегося в отдыхе человека, поцеловала его. Ничто не изменилось в неподвижном лице. Только тень улыбки, похоже, проявилась немного отчетливее. А впрочем, должно быть, ей только показалось.
"Прощай..."
- Я принесла вам воды, Преподобная Дочь.
Крисания очнулась.
- Благодарю, Лидия, - прошептала она, поднимаясь. - Дай мне стакан.
- Да вот он, Преподобная Дочь, прямо перед вами. Разве вы не видите?
Жрица медленно покачала головой.
- Но ваши глаза... они целы, с ними ничего не произошло! - испуганно воскликнула девушка.
- Пускай. Я выбираю эту кару, Паладайн, - сказала Крисания. - Если свет слепит меня, если вижу я только во тьме, то так тому и быть.
* * *
- В чем дело, Лидия?
- Преподобная Дочь, вас хотят побеспокоить какие-то маги! - встревоженно ответила девушка. - Я говорю им, что вас нельзя тревожить, но они настаивают!
- Маги? - Вот уж без кого Крисания могла совершенно спокойно обойтись. Но раз настаивают... - Пусть войдут.
Послышались шаги, шелест мантий. Судя по всему, в комнату вошли двое - мужчины, немолодые.
- Приветствую вас, кто бы вы ни были, - сказала Крисания ровным голосом. - Лидия, пожалуйста, предложи гостям сесть.
Стук и скрип - Лидия придвинула два стула к кровати.
- Преподобная Дочь, - начал один. Ему явно было не по себе, хотя голос и звучал спокойно. Человек, привыкший владеть собой. Немолодой. - Мое имя Пар-Салиан, я бывший глава Ордена Белых Мантий и Конклава Магов. Со мной также Юстариус, глава Ордена Алых Мантий и новый глава Конклава.
- Я польщена визитом столь высокопоставленных особ, - Крисания не знала, как полагается разговаривать с высокопоставленными магами, и призвала опыт великосветского этикета. - Чем может помочь главным магам Ансалона скромная жрица Паладайна?
- Ммм... вы не могли бы попросить вашу помощницу нас оставить?
Крисания пожала плечами. И что за тайны?
- Лидия, выйди, пожалуйста.
Вздох, шелест, шаги, скрип двери.
- Теперь, когда мы одни, вы можете говорить открыто.
- Мне нелегко будет говорить с вами об этом, - вздохнул Пар-Салиан. - Речь пойдет о Рейстлине Маджере.
Невидящие глаза жрицы возмущенно распахнулись.
- Он мертв! Во имя Паладайна, оставьте мертвеца в покое!
- Но его имя живет, - возразил мягкий голос, очевидно, принадлежащий Юстариусу.
- Что вы хотите?
- Видите ли, госпожа Крисания, - продолжал Пар-Салиан, - смерть великого архимага потрясла нас всех... он не будет забыт. Но нам очень важно, как именно его будут помнить.
- Что вы имеете в виду? Говорите яснее.
- Рейстлин Маджере был надеждой всего магического сообщества. Не могу сказать, что он не оправдал возложенных на него надежд, - продолжал старик. - К нашему всеобщему сожалению, он пошел собственным путем... но он был магом, и Конклав считает нужным позаботиться о его памяти. Кроме того, наше магическое сообщество переживает трудные времена. Нам не доверяют, нас не уважают. Молодые люди и девушки, обладающие талантом, предпочитают реализовывать себя в других областях, не желая получать столь непопулярную сейчас профессию. Нам нужен герой, маг, уважаемый и почитаемый всеми. Поэтому, госпожа Крисания, мы хотели бы распространить информацию о смерти Рейстлина Маджере, не совсем соответствующую истине. И мы просим вашей поддержки в этом.
- Какую ложь вы хотите про него распустить? - Брови Крисании грозно сошлись на переносице.
- Ну что вы, госпожа Крисания. Мы просто хотим сказать людям, что Рейстлин Маджере отправился в Бездну, чтобы спасти вас. Что он пожертвовал собой ради вашего спасения и ради всей жизни на Кринне.
- Последнее - не ложь, - твердо сказала Крисания. - Но я не хочу, чтобы его имя использовалось вами как приманка для молодых магов.
- Значит, вы предпочитаете, чтобы его имя было проклято так же, как он сам? - властно прозвучал голос Пар-Салиана.
- Он не проклят! - Голос жрицы загремел в комнате так, что привыкший к повиновению архимаг отшатнулся. Он был совершенно не готов к обсуждению посмертной судьбы Рейстлина Маджере, так как считал бесспорным, что жестокий многогрешный ренегат после смерти обрел то же, что обретают все жестокие многогрешные ренегаты. Но Пар-Салиан понимал, что жрице, возможно, виднее.
- А его имя - будет, - прозвучал мягкий голос Юстариуса. - Да и ваша репутация как главы церкви Паладайна будет изрядно подмочена, если люди узнают правду о том, как вы оказались в Бездне.
- Моя репутация меня не волнует, - ответила жрица. - Что до памяти о Рейстлине Маджере... вы поставили меня в сложное положение. Я не думаю, что ему бы понравилась ваша идея.
- Госпожа Крисания, - продолжал Юстариус, - я неплохо знал Рейстлина, в конце концов, четыре года он был в моем Ордене. Рейстлин прежде всего был магом. Если его имя станет маяком для тех, кто, как и он когда-то, ищет свой путь и свое призвание и находит его в магии - я думаю, он бы не стал возражать.
Крисания закрыла глаза и снова вспомнила лицо спящего Рейстлина. Ей так хотелось дотронуться до него, прикоснуться, отодвинуть в сторону все, что их разделяло... Но он был слишком далеко.
- Хорошо, я поддержу вас.