РОЖДЕНИЕ БЛИЗНЕЦОВ
Глава из книги Тины Дэниэлл "Темное сердце"
Перевод мой. Прямо скажем, на коленке, и лучше я его делать не буду, но по крайней мере, прочитать эту главу вы сможете.
Осторожно - некоторый натурализм.
читать про маленьких Маджерей
Влетев в домик с мостков, усеянных пятнами солнечного света, Китиара растерялась. Был полдень, но свет почти не проникал сквозь ставни. Розамун как-то сумела их закрыть, ради скромности, когда у нее начались роды.
Когда глаза Кит привыкли к полумраку, она скорее услышала, чем увидела, свою тяжело дышащую мать. Розамун сидела на корточках у стены общей комнаты рядом с большой кроватью. Услышав шаги Кит, она с отчаянием подняла взгляд.
- Ох, Китиара! Я... Я не хотела, чтобы Гилон потерял рабочий день, но... - Розамун замолчала. Она уставилась куда-то у Кит над головой, судорожно вцепилась в простыню и испустила стон, перешедший в жуткий визг. Кит уже пятилась обратно к двери, когда вопль затих, и Розамун прислонилась к кровати.
- Пожалуйста, пожалуйста, приведи Минну, - прохрипела Розамун.
Кит в ужасе выскочила за дверь и помчалась по воздушным мосткам между гигантскими валлинами к дому местной повитухи, не обращая внимания на людей, в которых она врезалась по дороге. Немедленно забыв о встрече с жуликоватым незнакомцем и желании приключений, Кит вдруг почувствовала, какая она маленькая в свои восемь лет. Ах, если бы только Гилон сегодня не ушел рубить дрова... Если бы только Розамун могла справиться сама... Если бы ей мог помочь еще кто-нибудь, кроме Минны!
Кит остановилась перед калиткой дома Минны и на секунду замерла, чтобы отдышаться. Кит подумала, как и всегда, когда она проходила мимо дома Минны, что роскошный вычурный дом, устроившийся между двух гигантских валлинов, похож на свою хозяйку - чопорную и высокомерную.
Кит постучалась. Как только Минна открыла дверь, Кит схватила ее за руку и потянула наружу. Низенькая полная повитуха была в своем знаменитом муслиновом переднике. Кит считала бы, что Минна даже спит в нем, если бы он не был таким чистым и накрахмаленным.
- Скорее! Надо спешить! У моей матери начались роды. Ты должна сейчас же пойти со мной, - сказала Кит, таща повитуху за руку.
Минна легко вырвала руку из хватки девочки. Повитуха остановилась и приняла важный вид. Кит осталась стоять около двери, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, а Минна принялась собирать зелья, травы и флаконы, осторожно складывая их в большую кожаную сумку и обращаясь к Кит.
- Моя дорогая, ты вся раскраснелась. Передохни. Мне надо найти мои ясеневые листья. Сок ясеневого листа, понимаешь ли, лучше всего останавливает кровь. В этих местах он весьма редок. Аса - ты знаешь Асу, этого смешного черноволосого кендера, который время от времени появляется в городе? - так вот, Аса собирает эти листья специально для меня, когда он оказывается рядом с Квалинести или Сильванести. Конечно, он не слишком надежный сборщик. Хотя я уверена, что если он говорит, что это листья ясеня, то, наверно, так и есть...
Взглянув в зеркало и пригладив волосы, Минна поймала напряженный взгляд Китиары, которая еле удерживалась от того, чтобы не заорать на повитуху, чтобы та заткнулась и вышла из дома.
- Что-то не так, дорогая? - спросила Минна, озабоченно взглянув на Китиару маленькими тускло-зелеными глазами.
- Да, да! - воскликнула Кит, топая ногой. - Я же тебе сказала! У моей матери начались роды. Ты ей нужна!
- Ну, конечно же, это не повод грубить. На Кринне нынче и так немало грубости, - сказала Минна с оскорбленным видом. - Женщины рожали детей с начала времен. Я уверена, что с твоей мамой все в порядке, - добавила она, в последний раз проверяя, все ли необходимое она положила в сумку, прежде чем затянуть ее. - Ага, вот листья ясеня. Мне не стоило беспокоиться. Я так понимаю, твой отец дома с Розамун?
Вопрос казался достаточно невинным, но Кит, всегда чувствительная, когда речь шла об отцах, отнеслась к нему с подозрением. Повитуха считала своим долгом знать все утехинские сплетни, и все, что ей удавалось разнюхать, рассказывала десяткам знакомых на утреннем рынке. Кит знала, что Розамун была одной из ее любимых тем.
Розамун время от времени страдала странными трансами и часто лежала в постели с лихорадкой и воображаемыми болезнями. После того, как Грегор ее оставил, ей стало только хуже. Китиара думала, что Розамун винит себя в том, что Грегор ее бросил. Ну и правильно. Она буквально выводила его из себя своими тревогами домоседки.
Вообще-то трудно было понять, что Грегор нашел в ее матери. Может быть, когда-то она была красивой, с неохотой признала Кит. Она неплохо готовила. Но чем бы Розамун ни была когда-то, в последние месяцы она все больше превращалась в болезненную затворницу. Кит не хотела стать такой же.
У Розамун не было друзей, ей мало кто сочувствовал. Тут-то и появилась Минна. Китиара была вынуждена признать, что Минна ухаживала за ее матерью, как могла. И она никогда не требовала с Гилона оплаты все растущего счета.
И все-таки Китиара терпеть не могла надменную хлопотунью.
- Гилон, - Китиара подчеркнула имя, поскольку он не был ее отцом, - рубит дрова в лесу. Я не знаю, где, вероятно, в нескольких милях отсюда. Иначе я бы побежала и привела его. В последние дни моя мать неплохо себя чувствовала, и я не хотела просить его остаться дома, хотя мы знали, что срок родов приближается. Ты не могла бы поторопиться?
Кит выглянула в окно. Ей хотелось оказаться где-нибудь подальше от этого дома, где угодно, только, пожалуй, не дома. Она не могла забыть отчаянных воплей Розамун и страха у нее на лице.
- Ну, а теперь кто торопится, юная леди? Давай-ка, не отставай.
С этими словами Минна промчалась мимо Китиары к двери. Кит хотелось дать ей пинка в зад. Но мысль о Розамун в родовых муках заставила ее подавить этот импульс.
Кит и правда пришлось почти бежать за Минной, которая быстро шагала по воздушным мостам.
Когда они дошли до дома, Кит увидела, что мать взобралась на кровать, и что одеяло и простыни уже запачканы и окровавлены. Когда они бросились к Розамун, она тихо застонала, и ее дыхание участилось - началась новая схватка. На этот раз она, похоже, была уже слишком измучена, чтобы кричать. Ее длинные светлые волосы слиплись от пота. Ее тонкое лицо было искажено болью. Она приоткрыла губы, но испустила только придушенный стон, сворачиваясь клубком. Когда схватка закончилась, она опять без сил упала на простыню.
Минна торопливо пощупала ее лоб. Схватки участились. Постель Розамун насквозь промокла.
- Хорошо, воды отошли, - заявила Минна. Но, заметив зеленоватые пятна на простыне, повитуха слегка нахмурилась.
Минна бесцеремонно задрала рубаху Розамун и посмотрела, как идут роды.
- Поставь воду кипятиться и держи наготове чистую одежду. Малыш вот-вот выйдет. Эти зеленые воды означают, что могут быть сложности, - многозначительно сказала она.
Кит не слишком-то хорошо умела хозяйничать, поэтому она довольно неуклюже помогла Минне постелить чистые простыни на постель Розамун. Она собрала всю чистую одежду, какую смогла найти, втащила в дом ведро воды и поставила воду в чугунке на огонь.
К этому моменту Розамун была так поглощена попытками разродиться, что еле осознавала присутствие Китиары и Минны. Ее серые глаза остекленели, тело сотрясалось от постоянных болезненных схваток.
Минна вытащила из сумки маленький мешочек и велела Кит принести чистую миску с горячей водой. Она вытряхнула содержимое мешочка в миску, намочила тряпку в коричневатой жидкости и принялась вытирать этой тряпкой лоб Розамун и, время от времени приподнимая ей рубаху, протирать ее раздутый живот.
- Что это? - решилась спросить Кит.
- Секретные ингредиенты, - самодовольно ответила Минна. - Вообще-то я и сама не знаю, - хихикнула она. - Я их покупаю у того кендера, о котором я тебе говорила, у Асы. Он их называет своим "Никогда не подводящим бальзамом".
Кит вынуждена была признать, что после этих омовений ее мать дышала немного легче.
Минна не давала Китиаре передохнуть. Она велела ей то поднести стул к кровати, то найти еще одеял, то вскипятить чаю, то подбросить дров в огонь. Кит знала, что Минна ее не любит и не раз говорила Розамун, что ее дочь слишком самовольна, и ее следует приструнить. Теперь Кит изнывала от приказов повитухи, понимая, как Минна наслаждается властью над ней в этом срочном деле.
Но стоны и крики Розамун держали их обеих в напряжении. Девочка с ужасом смотрела на мучения матери. Время от времени, когда Розамун терпела особенно сильную схватку, ее глаза закатывались, а все тело напрягалось.
Роды затягивались. Кит втайне хотелось ощутить успокаивающее присутствие Гилона, и она думала, когда же отчим вернется. Но она с тоской понимала, что день только перевалил за середину, а Гилон обычно возвращался не раньше сумерек.
Примерно через час после прихода Минны дыхание Розамун резко замедлилось. Повитуха сунула руку под рубашку Розамун и кивнула Кит.
- Тужься, Розамун, - приказала она.
Кит удивленно посмотрела на Минну. Розамун, бледная, в бреду, в поту, казалось, еле-еле могла повернуть голову на подушке, не говоря уж о каком-либо выталкивании. Тем не менее по приказу Минны Кит взобралась на кровать и помогла Розамун сесть. Затем она уперлась спиной в потную спину матери и уперлась ногами в деревянное изголовье, таким образом давая Розамун опору, а Минна опять приказала ее матери тужиться.
- Тужься! - крикнула Минна, - если хочешь закончить с этим, тужься!
Через час после этого ничего не изменилось, только ноги Кит затекли, а голова Розамун запрокинулась, как будто она потеряла сознание. Минна села, пряди волос падали на ее покрытый потом лоб. Хотя и измученная, повитуха время от времени регулярно напоминала Розамун, чтобы та тужилась.
И тогда, наконец, с вымученным стоном, Розамун родила.
Кит младенец показался красно-пурпурной обезьянкой, покрытой кровью и белой сырообразной массой. Раздался жадный вопль, от которого, казалось, затряслись окна - несомненно, ребенок был мужского пола.
- Мальчик! - радостно воскликнула Минна. - У тебя отличный, здоровый мальчик, Розамун! - сказала она, умело вытирая младенца, пеленая его и укутывая в чистое одеяло. - Да в нем не меньше десяти фунтов! Он гигант!
Мать этих слов не восприняла. Веки Розамун приподнялись, потом закрылись, и Кит выскользнула из-за нее, позволив измученной матери опуститься на подушки.
И почти сразу же резкий вдох заставил Розамун очнуться, испуганно распахнув глаза.
- Это просто последствия родов, - пробормотала Минна, взглянув на Розамун. Но повитуха быстро сунула запеленутого младенца Кит и обернулась к матери. Внимательно глядя на нее, Минна потянулась к своей сумке, стоявшей в изножье кровати и вытащила из нее еще один мешочек, на этот раз с двойной защелкой. Когда повитуха осторожно открыла его, Кит, стоявшая рядом с Минной, могла бы поклясться, что изнутри вырвался луч света!
Минна вытащила щепотку чего-то. Повернувшись спиной к постели, Минна рассыпала эту щепотку в воздухе и сказала несколько слов, которых Кит не поняла. Свет в комнате, казалось, замерцал. Через мгновение Кит окутало ощущение благополучия. Младенец у нее на руках даже перестал кричать. Что еще удивительнее, Розамун улыбнулась, глубоко вздохнула и опустилась на подушки. В эту краткую секунду мать Кит, казалось, спокойно заснула! Девочка глазам своим поверить не могла.
А потом, так же быстро, мирное ощущение исчезло.
Дыхание Розамун участилось. Веки ее поднялись, но глаза опять закатились. Минна встревоженно наклонилась над Розамун, похлопывая ее по щекам.
Похоже, только на новорожденного фокус Минны произвел какой-то продолжительный эффект. Кит неловко отнесла младенца на вытянутых руках к колыбельке, которую с любовью сделал Гилон. К счастью для всех присутствующих, маленький брат Кит забыл о своем возмущении тем, что его вытолкнули из удобного чрева. Как только Кит уложила его в постель и качнула колыбельку, он заворковал и уснул.
Минна задрала на Розамун рубаху и твердо положила обе руки на ее раздутый живот. Она вытащила из сумки нечто похожее на маленький барабанчик, только донышко барабанчика переходило в узкое горло, которое в свою очередь расширялось в гибкую чашечку.
- Барабан для прослушивания, - сказала Минна, не обращаясь ни к кому конкретно - и уж конечно, не к Китиаре. Она поместила чашку на большой живот Розамун и приблизила ухо к обтяжке барабана. Розамун захныкала, и Минна решительно подняла голову. Это, безусловно, было начало новой схватки.
- У нее в чреве еще один младенец, - изумленно объявила Минна.
- Не-е-ет! - сорвался полузадушенный вопль с искусанных губ Розамун.
- Еще один младенец! - воскликнула Кит. - Как это может быть? Почему ты раньше об этом не знала? Что же нам делать? Моя мать не перенесет еще одних родов.
- Слушай меня, юная дама. Не дерзи мне, - Минна обернулась к Кит с удивительной яростью, ее терпение почти лопнуло. Улей ее волос был в полнейшей беспорядке, а обычно аккуратная одежда измялась. Ее острые глаза пригвоздили Кит к полу. - Мне не нужны советы от девчонки. Такое случается. Я не могу все знать, все исправить...
Хныканье Розамун заставило их обеих прекратить препирательство и заняться делом.
Минна еще раз просмотрела содержимое своей сумки. Почти крича, повитуха велела Кит поставить еще один чайник с водой на огонь и принести еще чистых одеял. Внезапно на Кит, которая встала на рассвете и ничего не ела за весь день, навалилась усталось. Колени у нее подкосились, и она чуть не потеряла сознание.
Минна протянула руку, схватила девочку, не дав ей упасть, и яростно встряхнула за плечи.
- Придется потерпеть, Кит, - яростно сказала она. - Не время изображать неженку. Ты нужна мне. Ты нужна Розамун. - Она подтолкнула Кит к кровати.
Девочка с трудом держала глаза открытыми, бродя по комнате и выполняя приказания Минны. Во второй половине дня стало очень жарко, а поскольку в камине постоянно грели воду на огне, внутри домика, казалось, стало жарче, чем в гномьей кузнице. Китиара задыхалась.
- Полей голову водой, - посоветовала Минна.
- Что?
- Полей голову водой, - повторила повитуха.
- Ох, - сказала Китиара, зачерпывая воду из ведра и выливая ее себе на голову, охладив лицо и намочив одежду. Ей стало лучше. Освеженная, она поспешила зачерпнуть еще воды.
- Глупая девчонка, - пробормотала Минна.
Розамун тоже было жарко, и Минна делала, что могла, чтобы освежить ее, постоянно протирая ее влажной губкой. Неподвижная и, казалось, безжизненная, мать Кит то теряла сознание, то приходила в себя. Схватки продолжались. То, что должно было бы быть короткими родами, затягивалось на неопределенный срок.
- Я не понимаю. Этот младенец давно должен был бы выйти, - тихо сказала Минна.
Пощупав что-то под одеждой Розамун, Минна поняла причину и пробормотала ругательство. Она отвела Кит в сторону.
- Малыш выходит ножками вперед, - зловеще сообщила она, - а не головкой вперед, как большинство младенцев. Это ягодичное предлежание. Я не могу сказать, сколько продлятся роды. Это ненормально.
Кит ошарашенно проглотила сообщение Минны. Она посмотрела на уже родившегося младенца, который по-прежнему спал, мирно закрыв глаза.
- Ты можешь что-нибудь сделать? - с надеждой спросила она.
- Я могу попытаться, - прямо сказала Минна, - но Паладайну придется мне помочь.
Шли часы, роды продолжались, приближался закат. В какой-то момент Розамун быстро, часто заморгала. Ее лицо приняло ярко-розовый оттенок, а тело начало неостановимо извиваться. Дотронувшись до руки матери, Кит обнаружила, что она пылает.
- У нее высокая температура. Ты должна что-то сделать, - крикнула Кит почти обвиняющим тоном.
Минна, явно обеспокоенная, почти не обратила внимания на девочку, только попросила еще горячей воды, чтобы приготовить еще "Никогда не подводящего бальзама". После первых родов она постоянно обмывала им живот Розамун.
Розамун почти не приходила в сознание. Китиаре пришлось из последних сил поддерживать мать сзади. Минна даже не просила Розамун тужиться.
Наконец что-то произошло, и Минна подняла голову.
- Пальчик, я вижу пальчик ноги. Ну, теперь, если только я смогу ухватить обе ступни сразу, может, нам наконец удастся уговорить этого упрямца родиться.
Через некоторое время действительно вышли обе ступни, потом ножки, потом бедра - это был еще один мальчик. Кит, все еще поддерживавшая мать, слушала взволнованные сообщения Минны о том, как идут вторые роды. Глядя через плечо, она видела, что глаза матери закрыты, что она еле дышит. Наконец, сразу после наступления сумерек, начала выходить головка младенца. Кит услышала, как Минна выругалась.
- Во имя богов! Он не дышит, а из твоей матери кровь льется рекой.
Минна быстро вытащила из сумки маленький ножик и перерезала пуповину, потом уложила младенца в изножье кровати. После этого она полностью перенесла внимание на мать, лежавшую без сознания в поту и в крови. Одной рукой она принялась массировать живот Розамун, чтобы стимулировать послеродовые спазмы, которые помогли бы остановить кровотечение. Второй рукой она бросила ясеневые листья в кружку с водой, чтобы приготовить кровоостанавливающий напиток.
- Сейчас у меня руки заняты твоей матерью. А ты лучше попытайся помочь своему второму брату, - сказала Минна. - Разотри ему ножки. Постарайся заставить его дышать. Сделай что-нибудь!
Кит выскользнула из-за Розамун и вскарабкалась на кровать рядом с младенцем. Борясь с паникой, она схватила несколько чистых одеял и начала растирать его крохотное тельце, вспоминая, как Минна проделывала это же с первым мальчиком. Наконец из грудки малыша вырвался хриплый шум, он выплюнул немного зеленой жидкости и сделал несколько слабых вдохов. Через минуту его неровное дыхание остановилось.
- Минна, что мне делать? Он, кажется, плохо дышит, - торопливо спросила Кит у повитухи.
Минна держала голову Розамун и поила ее настоем ясеневых листьев из пипетки. Повитуха подняла голову и сразу же обернулась назад к Розамун, которая и сама, казалось, еле цеплялась за жизнь.
- Иди с ним к огню и просто продолжай растирать, особенно ступни ног. Если и это не поможет, попробуй пощипать его за щечки. Тихонько подуй ему в ушки. Все, что угодно. Но имей в виду, что близнецы, рожденные вторыми, похожи на запоздалые мысли и часто слабы духом. Может быть, тебе ничего не удастся сделать.
При этих словах Кит резко подняла голову и сердито посмотрела на глупую повитуху, но всего на секунду. Она быстро сосредоточилась на том, что надо спасать сводного брата, и бросилась к камину. Ногой подкинув еще дров в пламя, она принялась растирать слабенького младенца с той же настойчивостью, с которой она училась владеть своим деревянным мечом. После краткой напряженной тишины дыхание малыша возобновилось.
Наконец младенец несколько раз слабо мяукнул, выражая недовольство грубым обращением. Кит показалось, что он несколько порозовел, синюшность начала исчезать. Но когда она попыталась прекратить свой энергичный массаж, дыхание малыша опять замедлилось. Поэтому терапевтическое растирание продолжалось. Китиара настроилась доказать Минне, что та неправа, так же решительно, как и спасти своего младшего сводного брата.
Она бросила взгляд на старшего из близнецов, уютно устроившегося в колыбельке. Младенец, крепкий и красивый по сравнению с младшим братом, крепко спал. Как же они были непохожи! Но, когда Кит смотрела на старшего, ей показалось, что он дышит в унисон со своим слабеньким братом. Теперь она могла прервать растирание. Второй младенец задышал легче и задремал.
В другом конце комнаты облегченно вздохнула повитуха. Ей тоже удалось добиться успеха. Кровотечение у Розамун прекратилось. Мать Кит лежала в измученном сне, похожая на изнуренный труп.
- Ну, - вздохнула Минна, укрывая Розамун одеялом, - самый тяжелый случай из всех, какие я только видела. Впрочем, я не беспокоилась. Если ты так же опытна в этих делах, как Минна, деточка...
Кит, сидевшая у очага с младенцем на руках, почти не слушала повитуху. Подняв голову, она увидела, что Минна стоит над ней, красная, со сбившимися набок волосами.
- Кто-то должен будить твою мать каждые два часа и давать ей хороший глоток чая из ясеневых листьев. - сказала повитуха с сухой эффективностью. - Тебе или Гилону надо будет сегодня же вечером раздобыть козьего молока. Твоя мать не в состоянии кормить этих младенцев, а козье молоко - самое лучшее, что можно придумать для новорожденных. Ты знаешь, у коз тоже бывают детки.
Увидев на лице девочки выражение откровенной антипатии, Минна решила, что Китиару необходимо поучить хорошим манерам. Девочка отвела взгляд, внимательно посмотрела на второго из братьев, изучая результаты своего усердного массажа. Малыш издал еле слышный звук. Кит снова принялась его массировать.
- Я бы не стала особенно надеяться, - резко сказала Минна. - Ты бы лучше позаботилась о матери. Я же тебе сказала, близнецы, рожденные вторыми, печально известны высокой смертностью. Возможно, нам утром придется копать могилу для этого малыша.
Весь страх, вся беспомощность и отчаяние прошедших часов обрушились на Кит с этой бесчувственной репликой Минны. Гнев переполнил ее маленькое тело, поднял на ноги. Не задумываясь, Кит подняла руку и изо всех сил ударила повитуху по щеке.
- Не смей так говорить! - завопила Кит.
Изумленная и разъяренная, Минна грубо схватила Кит за плечо, почти выбив младенца у нее из рук. Но тут у дверей раздался какой-то звук, и Минна, а за ней и Кит обнаружили, что там стоит Гилон с мрачным лицом. Повеяло свежим ветерком.
- Вы это видели, господин Маджере? - Минна отпустила плечо Кит и поспешила к Гилону, клокоча от гнева. - Вы это видели? Она меня ударила! Вы не должны позволять ей безнаказанно проделывать такие вещи. Я требую извинений, и я требую права ударить ее в наказание. Если эту девочку не воспитывать как следует, она кончит так же, как и ее отец - никчемной!
Гилон перевел взгляд с повитухи на падчерицу. В его усталых карих глазах была не ярость, а печаль. Он поставил к стене свой топор и медленно снял куртку. Его большая собака, Янтарь, которая всегда ходила с Гилоном в лес, почувствовала, что что-то не так, и убежала прочь. Крепкий Гилон запустил пальцы в густые каштановые волосы и довольно долго молчал.
Не сказав ни слова в свою защиту, Кит снова принялась растирать малыша. Смертельно усталая, она презирала слезы, капавшие из глаз. Она низко наклонилась над мальчиком и не поднимала головы.
- Разговоры об утренних похоронах, - сказал наконец могучий дровосек, - не приветствуются при родах. Я бы сказал, что вы в расчете. - В его словах звучала спокойная уверенность. Лицо было бесстрастным.
Кит по-прежнему не отрывала глаз от малыша, но в душе она торжествовала.
- Ну что ж! - бормоча себе под нос, Минна быстро обошла дом, бесцеремонно швыряя свои вещи в сумку. Она вытащила горсть ясеневых листьев и выразительным движением швырнула ее на столик у крвоати. - Я зайду завтра! - рявкнула она и выскочила за дверь.
Услышав, как щелкнул замок, Кит наконец подняла голову. Они с Гилоном обменялись редкими улыбками.
Гилон торопливо подошел к кровати Розамун и встревоженно посмотрел на нее, потом на колыбельку, потом на мальчика на руках у Кит. Гордость на его лице смешивалась с растерянностью.
- Близнецы, это близнецы? Как Розамун? Как они? Как помочь? - он беспомощно взмахнул своими большими неуклюжими руками.
- Тебе надо пойти найти козьего молока, прямо сейчас, - посоветовала Кит. - Минна сказала, что младенцы больше ничего не станут пить, и я думаю, что за это ее стоит поблагодарить. Потом надо разбудить маму...
- Одну минуту. Одну минуту? - прервал Гилон, все еще встревоженный. - Я даже не знаю ничего про своих детей. Их двое? - повторил он. - Близнецы?
- Да, два мальчика. - Китиара сама удивилась тому, что она сказала это с такой гордостью, будто это были ее собственные дети.
Гилон снова подошел к колыбельке, с улыбкой посмотрел на старшего сына, который начал шевелиться. Потом он подошел к Кит, по-прежнему растиравшей и успокаивавшей второго малыша.
- Шшшшш, - предупредила она. - Этот слабенький.
Снаружи стемнело. В доме единственным источником света был гаснущий огонь в камине. Гилон торопливо зажег две масляных лампы, отбрасывавших огромные танцующие тени на стены домика.
- Нам нелегко пришлось, - призналась Кит, скрывая облегчение за небрежным тоном. - Мама потеряла много крови. Я думаю, она поправится. Первый младенец, он крепкий. Но за вот этим надо внимательно следить.
Гилон подошел к кровати Розамун, сел рядом с ней и ласково взял ее за руку. Ее лицо было абсолютно белым. Она лежала неподвижно и слабо дышала. Когда он коснулся губами ее лба, она не пошевелилась. Сопение и кряхтение старшего малыша заставило Гилона встать и подойти к колыбельке.
- Пойду-ка я раздобуду это молоко, пока у нас тут бунт не начался. - Он надел куртку, подошел к Кит и положил руку ей на плечо. Кит недоуменно обернулась. Отчим редко прикасался к ней. Гилон ласково сжал ей плечо и отправился за молоком.
У дверей он остановился.
- Мы с Розамун решили, если будет мальчик, назвать его Карамоном, - сказал он Кит почти извиняющимся тоном. - Это имя означает силу валлинов. Так звали моего деда. Хорошее имя, верно? - Помолчав, он улыбнулся и добавил: - Но нам понадобятся идеи, как назвать второго мальчика. Почему бы тебе не попробовать придумать для него имя?
Довольная, как кендер на деревенской ярмарке, что ее попросили принять участие в наречении, Кит почувствовала, что к ее щекам приливает кровь. Она торжественно ответила, что обязательно подумает.
* * *
Вернувшись с козьим молоком, Гилон обнаружил, что Кит укачивает младшего брата на руках, а ногой качает колыбельку, из которой раздаются резкие голодные вопли. Гилон сделал две бутылочки, натянув на узкие банки кожу с сосков мертвой овцы. Молодой отец взял вопящего Карамона к себе на колени и дал ему бутылочку. Малыш энергично принялся сосать.
Кит хотела бы, чтобы ее подопечный был хоть вполовину таким энергичным. Ей пришлось уговаривать малыша взять в рот соску, и оказалось, что ему трудно сосать. Похоже, большая часть сил у него уходила на дыхание. Китиара вообще не была уверена, что он сумел выпить хоть сколько-нибудь молока.
В конце концов оба малыша уснули. Кит все еще держала слабого мальчика на руках.
- У меня есть для него имя, - важно сообщила она.
- И что ты рекомендуешь? - спросил Гилон таким же серьезным тоном.
- Рейстлин.
- Хмм. Рейстлин, - повторил Гилон. - Мне нравится, как это звучит, Рейстлин и Карамон. Но что это значит?
- Ох, да ничего особенного. Я хочу сказать, что сама не знаю. Должно быть, я его просто где-то услышала.
Кит не сказала Гилону, что Рейстлином звали героя тех историй, которые время от времени рассказывал ей Грегор. Большинство историй, о которых рассказывал Грегор, действительно произошли с ним самим, или же представляли собой эпические легенды о великих деятелях Кринна. Но была среди них одна история, которую Грегор, должно быть, придумал сам. Ее главы следовали одна за другой, и Грегор так и не досказал ее, вероятно, потому что конца ей не было. Или потому что он уехал.
Рейстлин из рассказов ее отца не был самым храбрым или сильным из воинов, но он был умен и обладал железной волей. Снова и снова он с помощью разума одерживал верх над врагами, превосходившими его силой.
Если имя Карамона означало силу деревьев, то пусть имя Рейстлина означает разум и волю, решила Кит.
Гилон задумался над ее выбором. Он еще раз подошел к постели Розамун. Мать Кит еще не открывала глаз. Он понял, что Розамун еще не скоро сможет что-либо сказать. Гилон улыбнулся Кит и высказал свою волю.
- Рейстлин... я думаю, это имя ему подходит.
Через час или через два Кит все еще сидела у камина, держа Рейстлина на руках, а Гилон заканчивал обмывать Розамун с помощью губки, переодевать ее и менять постель.
Городская стража уже давно объявила о наступлении полуночи. Лунитари, алая луна, высоко поднялась в небе. Ее брат Солинари уже опускался к горизонту. Сидя с Рейстлином у огня, Кит, должно быть, задремала. Вздрогнув, она проснулась, когда маленький Рейстлин сделал особенно резкий вдох.
- Пора дать маме чая, - сказала Кит, настолько усталая, что у нее язык заплетался.
Гилон, сидевший на краешке кровати Розамун, посмотрел на девочку и вдруг понял, насколько же она устала. Он забрал Рейстлина у падчерицы и отправил ее спать. Ноги у Кит так отяжелели, что она с трудом сумела взобраться на лестницу, которая вела в ее спальню над дальним концом общей комнаты. На самом деле это был просто закуток, который она устроила себе в хранилище зерна под крышей домика.
За мешками, полными зерна и других сыпучих продуктов, стояли ее кушетка и маленькая тумбочка. В единственное окошко под самой крышей открывался отличный вид на скрещенные ветви валлинов. Летом Кит могла смотреть из окна и представлять себе, что она плывет на облаке из листьев. Она терпела летнюю жару и зимний холод под карнизом ради того, что это место давало ей возможность уединения в тесном домике.
Поднявшись к себе в комнату, Кит подошла к тумбочке, оттащила ее от стены, сунула руку за нее и нащупала тайник.
Китиара осторожно развернула потертый кусок пергамента. Развернув его, она уставилась на чернильное изображение того, что она считала эмблемой Соламнийского рыцаря. В бледном лунном свете, струившемся в окно, Китиара увидела когти ястреба, стрелу и сферу в форме глаза.
Через несколько минут Кит снова свернула пергамент и убрала его. Она упала на кушетку, не раздеваясь, и погрузилась в глубокий сон.
Той ночью новорожденный Карамон мирно спал в своей колыбельке. Гилон взял Рейстлина к себе в постель, уложил его между собой и Розамун, надеясь, что тепло их тел поможет малышу. Кит не слышала, сколько раз ее отчим поднимался ночью, чтобы позаботиться о своей любимой жене и новорожденных детях.
* * *
На следующий день Гилон готовил на огне кашу, а Кит одной рукой держала Рейстлина, а второй пыталась дать бутылочку лежащему в колыбели Карамону, когда кто-то постучался в дверь. Не дожидаясь ответа, вошла Минна со своей сестрой Ярли.
Ярли была очень похожа на Минну, только моложе - такая же низкорослая, крепкая и накрахмаленная. На обеих были передники, волосы Ярли были убраны под сетку. Очевидно, ее сестра велела ей побольше молчать. Они обе выглядели сердитыми, но у Ярли была толстая, выдающаяся нижняя губа, которая даже в наилучших обстоятельствах придавала ей надутый вид.
Минна целенаправленно не обратила внимания на Кит и только холодно кивнула Гилону, идя к кровати Розамун и ведя за собой Ярли.
Розамун еще не пришла в себя, хотя теперь она расслабилась и легче дышала.
- Как у нас дела? - спросила Минна, ощупывая живот Розамун.
- Не слишком хорошо, - ответил Гилон с явной тревогой. - У нее все еще жар, и она так и не открывала глаз. Она слишком слаба, чтобы есть.
- Мммммм. Бедняжка потеряла много крови. Ей станет лучше, я обещаю, хотя может пройти несколько недель, прежде чем она сможет заботиться о своих детях. Не беспокойтесь о еде. Просто давайте ей как можно больше лечебного чая, который я вам оставила. И следите, чтобы ее не беспокоили шумными играми, - добавила Минна, бросая многозначительный взгляд на Китиару. - На вашем месте я бы перенесла ее в ту маленькую комнатку. Дайте ей немного тишины и покоя.
В тот момент Кит, пытавшаяся жонглировать двумя младенцами, выглядела скорее как замученная домохозяйка, чем как создательница вероятных проблем. Она повернулась спиной к Минне, загораживая маленького Рейстлина от любопытной повитухи.
Комната, на которую указала Минна, была единственной комнатой в домике, не считая общей. Это было маленькое помещение, ответвлявшееся от северной стены, и Розамун время от времени занималась там шитьем, которое она брала на дом, пытаясь что-то заработать. Гилон понял, что Минна дала хороший совет, и кивнул.
- Вы знаете мою сестру Ярли, верно? Она в следующие несколько дней будет приходить и смотреть, как дела у Розамун, чтобы я не тревожила вас своими взглядами на жизнь. Я думаю, что после этого вы и сами справитесь.
Минна подошла поближе к Китиаре, чтобы через ее плечо взглянуть на Рейстлина. Кит обернулась к ней лицом, яростно глядя на любопытную повитуху. Минна внимательно посмотрела на слабенького младенца, сочувственно шмыгнула носом и взглянула на крепенького малыша в колыбельке, с удовольствием сосавшего молоко из бутылочки.
Кожа Рейстлина по-прежнему была бледной, он все еще неуверенно держался за жизнь. Кит все утро старалась не думать о том, что сказала Минна насчет слабых духом близнецов, рожденных вторыми.
- Хм, - сказала Минна, отворачиваясь.
Отведя Гилона в сторонку, она вытащила что-то из сумки. Она быстро показала ему, как сделать кожаную перевязь, чтобы носить в ней одного из малышей и при этом освободить руки. После этого Минна торопливо попрощалась и вместе с Ярли ушла.
- Ну что ж, - сказал Гилон, секунду нерешительно помолчав. - С ее стороны было любезно заглянуть к нам.
Китиара в ответ что-то пробормотала себе под нос.
- А это удобная штука, - добродушно добавил Гилон, держа в руках кожаную перевязь. - Давай посмотрим, удастся ли подогнать ее по твоему размеру.
* * *
Следующие три недели Кит не снимала перевязи и постоянно носила в ней Рейстлина. Дыхание младенца улучшилось, но по-прежнему было слабым и неуверенным. В любой момент Кит была готова бросить все и начать растирать ему ножки, чтобы стимулировать дыхание и кровообращение.
Почти каждую ночь Кит, не раздеваясь, падала на постель, смертельно усталая. Почти каждое утро она просыпалась в кожаной перевязи, готовая забрать Рейстлина из усталых рук Гилона и снова приняться за уход за младенцами.
Утром первого дня четвертой недели Кит проснулась и поняла, что проспала. Выскочив из кровати, она сбежала по лестнице вниз и оглянулась. Карамон в своей колыбельке энергично размахивал ножками, но Рейстлин еще спал, свернувшись клубочком во второй колыбельке, которую торопливо смастерил Гилон.
Кит заглянула в маленькую комнатку и убедилась, что ее мать тоже еще спит. С самых родов Розамун не вставала с постели, иногда целый день лежала не шевелясь и почти не могла говорить. За ней приходилось следить так же внимательно, как за Рейстлином. Стоило отвернуться, и мать Кит садилась на постели, широко распахнув глаза и испуганно крича. Она начинала показывать на вещи, которые никто не мог увидеть, и говорила абсолютную чушь.
Рядом с ее большой кроватью лежал соломенный матрас, на котором обычно спал Гилон. Он взял на себя приготовление крепкого чая, который иногда помогал успокоить Розамун. Но даже с успокаивающем чаем нельзя было сказать, сколько продлится ее очередной транс. Отчим Кит в эти дни все печальнее смотрел на свою жену, потому что ласковая женщина, которую он некогда любил, превратилась в непредсказуемую незнакомку.
Сегодня матрас Гилона был пуст - он уже ушел. После рождения близнецов он слишком часто оставался дома. Они не могли позволить себе потерять единственный источник дохода, тем более когда Розамун не могла брать заказы на шитье и починку одежды. Кит настояла, что она более чем готова взять на себя заботу о близнецах, если Гилон вернется к работе.
С Карамоном сложностей не было. До тех пор, пока его пеленки были не слишком мокрыми, беспокоиться о нем не приходилось. Он был горластый, беспокойный, постоянно голодный, но сильный и здоровый.
А вот с Рейстлином сложности были. Кит приходилось внимательно следить за ним, прислушиваться к его дыханию и уговаривать его поесть. Девочка обнаружила, что эти задачи утомляют ее куда меньше, чем то время, которое она проводила, думая о малыше и изо всех сил желая Рейстлину окрепнуть.
Готовя завтрак, Кит услышала слабый звук и оглянулась. К ее изумлению, Розамун стояла на ногах - пошатывалась, но стояла - в дверях своей комнаты. Если бы Кит не посмотрела ей в глаза, она бы подумала, что мать поправилась. Но серые глаза Розамун были странными, расфокусированными.
Когда незадолго до темноты Гилон вернулся домой, Китиара встретила его у дверей. Они договорились, что после его возвращения Кит можно будет сразу же убежать из дома. Вместо того, чтобы спокойно поужинать, восьмилетняя девочка играла на улице до темноты, обычно занимаясь с мечом с яростной сосредоточенностью, как будто запихивала все свое детство в несколько коротких часов.
- Мама сегодня много ходила по дому, - сообщила Кит Гилону, собираясь уходить. - Мне даже пришлось привязать ее к кровати.
Гилон удивленно поднял брови и заглянул в соседнюю комнату. Розамун в покрытой пятнами ночной рубашке сидела в кресле-качалке в углу и шевелила руками, как будто вязала, но у нее не было ни спиц, ни пряжи.
- Я не знаю, что близнецы сделали со своей матерью, но она не обратила на них никакого внимания, - сказала Кит с некоторым удовлетворением и выбежала в теплый летний вечер.
* * *
Когда близнецам исполнилось шесть недель, Китиара вернулась домой с прогулки и увидела, что Розамун сидит у кухонного стола, держа на руках Рейстлина, и ласково говорит что-то лежащему в колыбельке Карамону. Хотя Гилон, видимо, помог ей вымыться и переодеться, после нескольких недель болезни исхудавшая мать Кит все еще выглядела как призрак. Но ее лицо сияло, как и лицо Гилона, стоявшего рядом и смотревшего на нее с радостной гордостью.
Услышав шаги Кит, Розамун подняла голову и ласково поманила дочь к себе. Уложив Рейстлина в колыбельку, она положила руки с выступающими синими венами на крепкие плечи дочери. Розамун попыталась притянуть Кит к себе, но дочь ей этого не позволила.
- Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала. Гилон говорит, что ты была... незаменима, - сказал Розамун, глядя на черноволосую девочку с любовью и неуверенным уважением.
Китиара смотрела в пол, смущенная собственными чувствами - смесью благодарности и обиды. Когда она начала высвобождаться, Розамун встала и неловко обняла дочь. Кит напряглась, почувствовала, что объятия матери ослабли, и рванулась к двери.
Розамун тяжело опустилась в кресло, а Гилон стоял рядом, не зная, что сказать. Розамун смотрела, как ее дочь убегает обратно в летнюю ночь, и ее глаза затуманились от слез.
- Твой отец бы тобой гордился, - прошептала Розамун ей вслед.
Рождение близнецов
РОЖДЕНИЕ БЛИЗНЕЦОВ
Глава из книги Тины Дэниэлл "Темное сердце"
Перевод мой. Прямо скажем, на коленке, и лучше я его делать не буду, но по крайней мере, прочитать эту главу вы сможете.
Осторожно - некоторый натурализм.
читать про маленьких Маджерей
Глава из книги Тины Дэниэлл "Темное сердце"
Перевод мой. Прямо скажем, на коленке, и лучше я его делать не буду, но по крайней мере, прочитать эту главу вы сможете.
Осторожно - некоторый натурализм.
читать про маленьких Маджерей